Растёт у окошка рябина

Трудовую медаль Иван Осипов получил в пятнадцать лет

Месяц назад наша газета писала об экспедиции Центра белорусской культуры, работавшей в отдаленных районах области. Историков и этнографов интересовали в том числе духовные резервы семей (как правило, очень больших) переселенцев-белорусов. За счет чего выжили в непростое время, сумели сохранить «корневую систему» национальной культуры, жизненную философию предков.

Один из местных белорусов, северянин Иван Григорьевич Осипов, тогда так ответил: «Жили, как родители научили. Я, например, в пятнадцать лет уже трудовую медаль получил». Удивил гостей несказанно: это ведь середина пятидесятых годов, не война, чтоб парнишке пахать… до медали. Но оказалось, он ничуть не покривил душой.

Откуда выросла медаль
— Я рано понял, что труд накормит, оденет, решит любую проблему. Работать в колхозе начал лет с восьми. Отец посадит на лошадь — и в поле. Мне даже нравилось: чем дома пеленки стирать, так уж лучше трамбовать силос.

Иван был старшим из восьми детей Осиповых, а значит, нянькой малышне и основным помощником родителям. Если не с отцом в поле, то у матери всегда готово задание: натеребить стакан пуха (а в стакан его входит ого-го сколько!), полить грядки, бабушке в хозяйстве помочь.

После четвертого класса он официально был принят в колхоз. Посевная, сенокос, уборка — не отлынивал ни от какой работы. Усердия было через край, а вот силенок куда меньше. Как-то сильно застудился, и так спину прихватило… Вечером мать обнаружила его на печке, посмотрела в глаза и все поняла:

— Ваня, сынок, иди в школу.

А как пойдешь? Многие мальчишки-одногодки работают, а ты снова за парту? Вроде как стыдно.

Все решила встреча с директором школы Ниной Митрофановной Анохиной. Он бойко поздоровался: пусть знает, что у него все в порядке. Но та, как и мать его Секлетинья, умела читать по глазам: «Ты, наверное, в школу хочешь? Приходи».

— Классная потом кричала: «Из школы проходной двор устроили! Захотел — ушел, захотел — вернулся». Но я понимал: правильно советуют мать и Нина Митрофановна, а крики классной понять можно: благо бы отличник вернулся, а то рядовой троечник.

Осенью 1957 года его вызвали в райисполком, где и вручили медаль «За освоение целинных и залежных земель». Видно, правление колхоза включило его в список для награждения, когда он еще работал.

— Мне так неудобно было! Не то что похвалиться государственной наградой, я слова о ней никому не сказал. Родители тоже промолчали: наверное, боялись, что возгоржусь.

«Сыграла» медаль только в армии. Заполнял анкету, а ней — глава о государственных наградах. Замполит не поверил: «А показать можешь?» — «Так она дома» — «Пиши, чтоб выслали». И через 12 дней мать прислала Ивану медаль и удостоверение к ней.

Такого в части еще не было: чтоб зеленый новобранец оказался героем труда! Заставили надеть медаль, и перед строем генерал пожал ему руку. С тех пор как шел в увольнение, на проходной стали проверять, чтоб был при медали. Однако за первым же поворотом он совал награду в карман — девчонки на улице одолевали: «Ой, вы, наверное, кого-нибудь при пожаре спасли?»

Когда про удивительного солдата написала полковая многотиражка, Иван не удержался и отправил газету домой. Он ведь всегда хотел, чтобы мать им гордилась.

Выбивайся в люди!
О матери он может говорить часами. У нее в руках спорилось любое дело, но и характер был — не сломаешь! В 1939 году ее, юную колхозницу, наградили путевкой на ВДНХ.

— Надо уже ехать, но тут серьезно заболела бабушка, и мама твердо заявила, что не поедет ни в какую Москву. Да кто бы ее спрашивал! Посадили с вестовым на лошадь и отправили в Барабинск. Там уже самолет ждал, чтоб везти в Новосибирск.

Вестовой высадил девушку у входа в аэропорт, развернулся и уехал. А Секлетинья тут же развернулась и пошла домой. 150 километров пешком! Там ее снова на лошадь — и к самолету. Теперь уже упрямую пристегнули к сиденью за спиной пилота, только так и доставил по назначению.

Со старшим сыном у нее были особые отношения. Он родился в сорок втором году. Пять лет (отец вернулся только в сорок седьмом) они жили вдвоем. Молодая мать от темна до темна, конечно, в колхозе, но находила силы и для общения с сыном. Пела ему песни, разговаривала обо всем на свете. А как-то принесла из леса маленькую рябинку и посадила у окошка: «Мы будем ее поливать, она вырастет. Папка приедет с фронта и скажет: «Какие вы молодцы!»

— 22 года как мама умерла, а я все люблю ее и скучаю.

Перед смертью обняла меня: «Прости, сынок. Жизнь была тяжелая, тебе, старшему, больше всех доставалось».

Именно эта «вина» перед сыном когда-то заставила ее пойти на рискованный шаг. Паспортов у колхозников не было, но когда Иван закончил семь классов, мать твердо сказала: уезжай, выбивайся в люди. Решили, что ехать надо на Украину. Там в Донбассе работали материны братья.

— Мы оба понимали, что с отцом на эту тему говорить будет трудно. И готовы были к партизанским действиям.

Сначала он, конечно, попробовал получить документы официальным путем. Нина Митрофановна дала справку, что он закончил школу и едет учиться дальше. Но в паспортном столе и разговаривать не стали: возвращайся в свой Бергуль и работай в колхозе. Категорически против был и Григорий Карпович Осипов.

— Подхожу к дому, а там отец собрал родственников: обсуждают, отпускать ли меня на Украину. Окно открыто, я все слышу. Они решают — не отпускать.
Домой он не зашел. Достал припрятанные в сарае яловые сапоги, 17 рублей, что успел заработать, фуфайку и пошел к бабушке. Наутро бергульская машина должна пойти в город, с ней и решил «утекать».

В последнюю ночь бабушка наставляла: плохих людей сторонись, а с хорошими всегда договориться можно. Работы никакой не чурайся, она любые двери откроет.

— Бабушка сама по этим законам жизнь прожила. У нее, например, не было пустых ходов. Идет в огород — несет корзину навоза. Обратно — огурцы или картошку. Пошла в баню — у колодца ведра поставит, на обратном пути воды принесет. Как-то мы с ней пошли на сенокос и видим: через дорогу комбайн проехал и всю ее колосьями устлал. По хлебушку уже кто-то ходил и ездил, но бабушка остановилась и все до колоска собрала. Снопики у обочины поставила.

Вечером председатель колхоза едет из райцентра, увидел снопики и приказал найти хозяйственного колхозника. Бабушку «нашли» и от правления привезли два центнера зерна.

Так что она знала, чему надо учить внука. И пользу от семейной науки он ощутил очень быстро.

В отца с матерью
Украина его встретила в цвету. Свежая черешня на каждом углу, газировка по четыре копейки. Родственники сняли с парня сапоги, одели по-городскому. Приглядел себе училище, но там сразу получил отказ: паспорта нет.

— Но я, как бабушка учила, хожу и хожу. То двор подмету в училище, то подремонтирую что-то. За мою судьбу уже все работники переживают.
А потом вспомнил про справку от Нины Митрофановны. Секретарша директора обрадовалась, как за родного: «Вот и усё, бильше ничого и не треба!» Через пару дней Иван получил паспорт и начал учиться. Буквально в первые дни его старостой группы избрали. Выходит, родители-колхозники сумели так воспитать сына, что он не потерялся и в большом городе.

Его друзья бежали вечером на танцы, а он на курсы киномехаников, потом водителей. Разрешили студентам подрабатывать на заводе — и тут Иван в первых рядах, потому что хотел накопить на баян. Представлял: играет он на клубной сцене, а односельчане меж собой толкуют: «Вон какой у Осиповых сын вырос! Весь в отца с матерью».

Родную деревню он никогда не выпускал из головы и сердца. После армии решил — только домой, хотя кое-кто, узнав о его выборе, крутил пальцем у виска: променять цветущую Украину на сибирскую глухомань! Зато как радовались родители, братья, сестры!

Днем он возил председателя колхоза, вечерами становился киномехаником. Авторитет! Но судьба опять подкинула дорогу в дальние края. Шустрого трудолюбивого парня направили в партшколу, и дальше началась совсем взрослая жизнь.

Честная машинка
Они уже все были взрослыми, а мать все следила за их «воспитанием». Направляла, поправляла.

— Я когда свою первую машину купил, «Ниву», — сразу к родителям. Приехал в деревню в шесть часов утра, еще печь не топилась. Остановился напротив дома, мотор не глушу. С полчаса стоял, потом мать на крыльцо выходит: «Что ж вы бензин зря палите: сегодня суббота, больница не работает». (У нас рядом медпункт.) — «Мама, это я!» — «Ваня! Что ж ты в дом не идешь? А чья такая красивая машинка?» Признался, что моя, документы показал. Поехали прокатиться, потом до тетки. Домой возвращаемся, мать не удержалась от вопроса: «Сынок, денег-то каких стоит твоя покупка. Скажи, это честная машинка?» И я, взрослый мужик, давай отчитываться: работаю в передовом совхозе, жена — завуч, свое хозяйство держим. А мама слушает и ласково водит рукой по капоту. Счастлива, что сын своим трудом достаток семье обеспечивает.

Мечты сбываются
Благодаря родителям все младшие Осиповы развили музыкальный слух. Пьяных застолий семья не устраивала, в праздники пели и плясали. Мать знала десятки песен и переплясов и терпеливо передавала это богатство каждому из детей. Из музыкальных инструментов была балалайка и маленькая гармошечка, которую отец привез с фронта. Десять кнопочек с одной стороны, шесть — с другой. Маленький Ваня просто влюбился в это немецкое чудо, пробовал играть.

— Пять лет назад увидел в витрине мюнхенского магазина точно такую же — сердце готово было из груди выскочить. Но магазин был закрыт на выходной, а назавтра мы уезжали.

Зато он осуществил другую мечту: его дети получили музыкальное образование. Сын играл на баяне, дочь — на аккордеоне, а он тянулся за ними самоучкой. Когда ушел на пенсию и вернулся в родную сторонку, стал ходить в этнографический ансамбль, которым, кстати, руководит его брат Сергей.
Незаметно для себя начал писать песни. Зрители особенно тепло принимают его музыкальный рассказ о родительском доме и той самой рябине, которую посадила мать.

…Когда мы прощались, Иван Григорьевич решился показать драгоценную реликвию: материн головной платочек, в который завернут флакон духов «Красная Москва».

— Куда поеду — с собой беру. И будто вся семья со мной рядом...