Инновации — на лабораторном стенде

Из этого числа мер и прошлогоднее принятие, казалось бы, долгожданного Федерального закона №217, разрешающего создание предприятий малого инновационного бизнеса при государственных вузах и научных структурах. И совсем недавнее решение правительства о выделении беспрецедентно огромных средств на развитие науки и инноваций уже в году наступившем (1 триллион 100 миллиардов рублей, или 10 процентов годового бюджета России).

Ясно, что часть этих денег в той или иной форме дойдёт и до самих учебных заведений, в том числе и до прошлогоднего номинанта (всё впереди) на звание национального исследовательского университета — Новосибирского государственного технического университета. Сумеют и смогут ли наши вузы распорядиться предоставленными новыми возможностями? И так ли однозначны эти возможности, когда речь идет об одной из самых долгосрочных сфер для инвестиций — о науке в целом и вузовской науке в частности?

Об этом беседа нашего корреспондента с проректором НГТУ по научной работе доктором технических наук, профессором Алексеем ВОСТРЕЦОВЫМ.

Рубль интеллект бережёт
— Вспомним, что в 60-е годы возник такой лозунг: «Догнать и перегнать Америку» — по доходам на душу населения, по производству, по всему. Американские аналитики в то время, кстати, сделали вывод, что такая угроза действительно существует.

Отчего же они встревожились, и какие были сделаны тогда шаги? В первую очередь — беспрецедентные увеличения средств, вкладываемых в науку и в образование. И эффект тогда мы увидели. Ярким примером может служить квинтэссенция этого взлета — космическая программа СССР.

Возьмем США: при Рейгане финансирование американской науки резко уменьшилось. Результат также увидел весь мир — научный спад был более чем явным. И сегодня ни для кого не секрет, что средний уровень образованности в Соединенных Штатах довольно низкий. Да и живет ведь Америка, строго говоря, за счет «импорта мозгов», приглашая, набирая их со всего мира.

Но президент США Барак Обама провозгласил программу: значительно увеличить выделение средств на науку и образование. И приятно, что наше правительство тоже осознало такую необходимость.

В этом вопросе есть важный момент: вложившись в науку, нельзя надеяться на сиюминутную отдачу. Но если серьезное внимание со стороны государства есть, значит, понимание долговременной политики в этом направлении — тоже.

— В противовес можно вспомнить совсем недавнее прошлое, когда шла речь о финансировании «высокоэффективных направлений» — была, по мнению многих учёных, утопическая ставка на проекты, которые должны были приносить моментальную отдачу: конкурс — средства — сиюминутное внедрение — возврат денег сторицей.

— Именно. Сам посыл был ложный на корню. Для того чтобы родилось новое знание, нужна среда. Чтобы один ученый породил ценную мысль, вокруг него должны быть, образно говоря, двадцать человек, которые сами-то, может быть, и ничего не дадут, но которые создают необходимую научную среду: с ее обсуждениями, дискуссиями, исследованиями, в терниях которых кого-то одного озарит.

А дальше — новая мысль, новое открытие внедрится не быстро, но после, через какое-то время, именно оно и окупит абсолютно все вложения. Но важно неизменно помнить, не надеясь необоснованно на быструю отдачу: наука всегда является долгосрочным вложением. Но, подчеркну, самым главным вложением, самым целесообразным.

Однако сейчас в прогнозе развития событий необходимо учитывать множество факторов. Например, многие научные школы на настоящий момент попросту разрушены либо просто исчезли: развалились коллективы, кто-то уехал за рубеж, кто-то был вынужден пойти работать не по специальности, покинув науку…

И сегодня, чтобы это все возродилось, надежда наша — только на молодых. А чтобы молодой закрепился в науке, необходимо решить целый комплекс вопросов: жилищный, семью чтобы мог кормить — нужны средства. Да, государство заявляет о готовности вкладываться, но для того чтобы стал очевиден результат, нужно… лет восемь-десять.

— Почти поколение, в общем-то…

— Да, эти ребята — сегодняшние молодые — должны подрасти, встать на ноги, появятся следующие… Для того чтобы возникла новая научная школа, нужно три поколения. Конечно, те школы, которые остались на ногах, дадут отдачу гораздо быстрее. Потому что зачастую бывает, что есть идеи, но нет средств для их воплощения.

Кроме того, сейчас, по большому счету, отсутствует прослойка, склейка между фундаментальной наукой и производством. Раньше эту смычку осуществляли отраслевые НИИ и конструкторские бюро. С переходом же на импортные технологии, когда негласно решили, что «нам ничего не нужно, всё закупим за рубежом», получилось так, что фактически этот слой между наукой и производством исчез. Теперь его надо создавать в новых экономических условиях. А создание — процесс очень небыстрый.

Что сделано «вопреки»
— Какую историю развития, как научного, так и того, что сейчас принято обозначать термином «инновационное», прошёл университет? Опыт тем более интересен, что известно — универсального маршрута такого развития нет.

— НГТУ по мировым меркам молодой вуз — шестьдесят лет. И вплоть до 90-х годов ХХ века шел фактически период формирования материально-технической базы, формирования научных школ.

В девяностые годы, кстати, разрешили создавать кооперативы в научно-технической сфере, и вузам было дано право выступать учредителями, как теперь называют, малых предприятий. Наш университет создал в то время около тридцати таких предприятий. Двадцать из них работают до сих пор. Кстати, годовой объем от реализации их продукции на сегодняшний день — более 500 млн рублей. Плюс к этому сам университет в 2009 году заработал 180 млн. Называю эти цифры раздельно потому, что законом было предписано, чтобы в дальнейшем университет вышел из учредителей. А если бы были благоприятные условия и те — самодостаточные ныне — коллективы были бы в составе НГТУ, то суммарное значение равнялось бы 700 млн — таков объем наукоемкой продукции, выпускаемой сегодня непосредственно на основе наших разработок.

Но такой эффект в девяностые стал результатом накопленного потенциала, багажа разработок, которые только и ждали внедрения. К тому же механизм был прост: заплати налоги, а остальным можешь распоряжаться на свое усмотрение — плати достойную зарплату, закупай оборудование и так далее. Именно благодаря этому многие из тогдашних наукоемких кооперативов смогли встать на ноги.

Девяностые годы для нас, с одной стороны, были очень сложными, потому что много ученых из науки попросту ушли: кто-то уехал за рубеж, кто-то ушёл в бизнес и создал фирму, а некоторые, чтобы выжить, были вынуждены уйти на барахолку торговать.

Но, с другой стороны, как бы это парадоксально ни звучало, отчасти именно потому, что сложно было найти себе достойную работу, в науке остались истинно преданные ей — науке — люди.

Это дало огромный скачок: если в 1980 году у нас было всего 15 профессоров, то сейчас их около ста пятидесяти. И это изменение на порядок произошло именно за девяностые! Пока страна в те смутные годы бурлила, новые поколения ученых в академической тишине доказали свою состоятельность — по сути, произошел качественный скачок в оформлении научных школ: росли, росли и созрели.

И в результате на сегодня в НГТУ работают около 30 ведущих научных школ. Причем фактически доказана их состоятельность и востребованность. Так, например, только за 2009 год мы выполнили 78 проектов по федеральным и ведомственным целевым программам, а ведь каждая такая позиция дается на конкурсной основе.

— И как же сейчас, когда новый закон, в некотором роде аналогично законодательному шагу 90-х, декларирует возможность создавать предприятия малого инновационного бизнеса, оцениваете вероятность нового качественного прорыва?

— Если говорить о 217-м Федеральном законе, то если он сохранится в том виде, в каком он сегодня существует, такого эффекта, как в 90-е, не получится.

Хотя 6 предприятий по этому закону мы уже создали. Но нужны, крайне нужны условия для внедрения, которых сейчас нет. Прежде всего необходимо льготное налогообложение.

Есть и другие сложности. Простая иллюстрация. Создали мы предприятие, которое является самостоятельным юридическим лицом. Следовательно, оно не может просто размещаться на наших площадях, а должно их арендовать. Мы, как государственное учреждение, можем сдавать площади только через аукцион. А выиграет пресловутый конкурс не тот, кто производит наукоемкую продукцию, а тот, кто больше заплатит. А ведь по закону все обстоит именно так — университет не может наукоемкому бизнесу предоставить никаких преференций, все равны. Хотя мы готовы предоставлять помещения и бесплатно, потому что это наши сотрудники, наши разработки внедряются!

Еще один непростой момент. В качестве нашего учредительского вклада в уставный капитал от вуза идет интеллектуальная собственность, причем в виде «неисключительных прав», то есть лицензии. А это значит, что с одной и той же разработкой можно, согласно закону, создать еще десять фирм. А какой смысл инвестору со стороны вкладываться в наукоемкий бизнес, если всегда остается риск, что буквально под боком будет создано точно такое же производство с тем же самым ноу-хау.

И таких вопросов в 217-м законе немало. Хотя обещают изменения.

Взгляд в завтра
— Какие стратегические задачи стоят перед университетом сегодня? Какие рубежи намечены?

— В 2007 году мы вошли в число победителей среди российских вузов, внедряющих инновационные образовательные программы со своим проектом «Высокие технологии», финансирование по которому составило около 600 млн рублей. На эти средства было приобретено современное оборудование, программное и методическое обеспечение, модернизирована лабораторная база, а также организованы стажировки и обучение сотрудников университета. В результате мы увидели, как значительно увеличился объем фундаментальных исследований на этой обновленной базе — более чем в три раза. И получаемые результаты — без ложной скромности мирового уровня.

Тут же, как еще одно следствие, возрос интерес со стороны Российской академии наук. Если раньше наши ученые приглашались для работы в институты СО РАН и эти работы нам, скажем так, не засчитывались, то сейчас у нас партнерство равноправное, много совместных проектов. Вот она, реальная интеграция вузовской и академической науки, которая наглядно проявляется, когда вкладываются средства.

Сейчас объявлена вторая очередь конкурсного отбора программ развития университетов на право получения статуса исследовательского университета, и мы, конечно же, прилагаем все усилия, чтобы этот статус де-юре получить, являясь исследовательским университетом, по самой сути. Не говоря уже о роли НГТУ в экономике региона: на любое предприятие загляни, практически все — от инженера до руководителя — наши выпускники.

Основная стратегическая задача — завершить оснащение научным оборудованием наших лабораторий. Потому что, скажем прямо, оснащение в ходе реализации инновационно-образовательной программы 2007 — 2008 гг. хорошо если процентов на тридцать удовлетворило наши потребности. Тем более — подчеркнем особо — университет такого уровня в обязательном порядке должен находиться на переднем крае исследовательской работы, располагая самым передовым оборудованием.

Вторая цель, которая прямо проистекает из надежды на то, что заявленное многообещающее финансирование науки (вузовской в том числе) реально состоится, не будет ограничено проведением отдельной кампании, а будет системным, видится в привлечении и закреплении молодых и талантливых людей. Для этого необходимо достойно финансировать их исследовательскую работу, обеспечивая и достойные условия жизни — чтобы процесс закрепления молодых кадров стал необратимым, чтобы престиж ученого, инженера в нашей стране вырос.

И можно обратить взор в пятидесятые годы, когда на кафедры стояла очередь. А ведь с экономической точки зрения все было довольно просто — зарплата доцента была выше оклада главного инженера предприятия.

Впереди всё-таки… «лошадь»

— Однако, несмотря на закономерные потребности и решение как стратегических, так и тактических задач, НГТУ сегодня располагает внушительными возможностями для подготовки молодых специалистов. Насколько сегодня в стенах университета инициатива может найти себе применение, говоря об этом с точки зрения встроенности вуза в экономику региона?

— Порой звучит такой тезис, что вузы не могут готовить для современного производства тех специалистов, которые требуются.

Про все вузы сказать не могу, но первая сотня высших учебных заведений страны готовит, по моему мнению, таких качественных специалистов, которых наша промышленность порой не готова взять!

Могу привести простой пример. Наши дипломники говорят: «Мы хотим на предприятие, чтобы тут же прийти и внедрять новое, современное!..» Привели их туда, куда они рвались. И буквально через пару дней наши ребята рассказывают, как они там проектируют! Тут, мол, нужна 3D-модель, которой вы нас в университете учили, а они весь проект пытаются в голове держать! А до компьютерного моделирования, которое позволяет все сделать быстро и надлежащим образом, еще очень далеко…

И если вузы сейчас, благодаря в том числе и серьезным вложениям, выходят на передовой уровень, то предприятия еще нужно поднимать и поднимать. Но чтобы это осуществлять, необходимы кадры, которые знают, как и в каком направлении это делать. Поэтому правильно, безусловно, правильно, что предусматриваются внушительные средства для развития образования и науки.

Что касается деятельности НГТУ, то для инициативных, желающих свой потенциал реализовывать, созданы, например, студенческий бизнес-инкубатор, технологический бизнес-инкубатор — порядка тысячи квадратных метров, около сотни рабочих мест, где трудятся наши ребята, которым вуз бесплатно предоставляет помещения, оборудование, интернет, мебель и прочее.

Но будем откровенны: молодых и инициативных не так много, как хотелось бы. По той причине, что начинающему нужен руководитель — как ведущий для ведомого. А преподаватель, в общем-то, ученый. Разработав какой-то пласт знаний, он спешит своей творческой мыслью дальше, к новым теоретическим задачам. А довести до внедрения ему уже «не с руки» — если он будет доводить до внедрения, то остановится в развитии как ученый.

И вот это отсутствие связки необходимо преодолевать. В университете пытаемся этот дисбаланс ликвидировать, создавая студенческие конструкторские бюро, которые бы брали конкретные заказы у предприятий. Есть обобщающая идея создать инжиниринговый центр, который будет комплексно решать именно такие задачи: опытно-конструкторские, опытно-технологические, сопровождение изделия на этапе его запуска в производство, модернизация и так далее.

На сегодня есть и немало конкретных примеров сотрудничества. Так, ПО «Север», вручную контролировавшее выпуск усилителя руля, обратилось к нам. Мы разработали стенд, на котором эта проверка вместо прежнего часа теперь происходит за 10 минут и в автоматическом режиме.

«Шлюмберже» (одна из крупнейших нефтесервисных компаний) заказывает для своих нужд наши уникальные двигатели для насосных установок, аналогов которым в мире нет. Ходовые испытания прошли наши электроусилители руля на АвтоВАЗе, появился заказ на стартер-генераторное устройство для гибридного автомобиля КамАЗ, обращались даже из Детройта (столица американского автомобилестроения). Одним словом, конкурентоспособность наших разработок — международного уровня.

В этом же ключе, кстати, рассматриваем создание малых предприятий по 217-му федеральному закону — как полигон для осуществления смычки между наукой и реальным производством. Но это в стадии поиска, экспериментов — задача непростая, но ее решение необходимо и неотложно.