EUR 110.4943 Подписка о невыезде
Они, по мнению многих, бояре, богачи, помещики, в конце концов. Ну как же: своя ферма, десятки, сотни голов скота — это же богатство несусветное. Один такой «олигарх» от аграриев стоял напротив меня и вообще мог ничего не говорить о себе. До черноты прокопченное солнцем лицо и руки, где под коротко остриженными ногтями и даже кожей крепко поселилась земля, выдавали с головой. Это та самая грязь, которую сразу не возьмет ни одно мыло. Конечно, ежедневные банные процедуры несколько улучшают ситуацию, но стоит ли, если завтра опять в поле и на ферму. У Владимира Федорова из села Умрева Мошковского района в ближайшие несколько лет вряд ли часто будут кристально чистые руки. Зато совесть его чиста — он делает то, что хочет.
Эх, хорошо в Умреве, невольно пропоет сердце: Обь рядом, природа, грибочки-ягодки. Но разум четко говорит, что по большому счету ничего радостного в этом селе нет, и вряд ли будет: серенько, скучно, малолюдно. Единственный магазин может вдруг закрыться посреди дня — видимо, все продано или покупатели так и не пожаловали. Да и день сегодня не выходной — тогда, наверное, веселее. Молодежи почти нет, при первой возможности она уезжает в Новосибирск или Мошково. Из всех «достопримечательностей» лишь начальная школа. На всех личных подворьях сельчан сейчас не более 15 коров, на улицах совсем не видно уток и гусей. Словом, одно из множества русских сел, которые раньше, да и сейчас, впрочем, называют бесперспективными. Но тысячу раз права известная поговорка: и в Умреве остались люди, которые по мере сил «красят» это место.
А ведь еще 15 — 20 лет назад в этих краях многое было иначе. Передовой колхоз «Ленинец» с центральной усадьбой в Ташаре давал работу и надежду на будущее сотням людей. Только в Умреве — тогдашнем отделении «Ленинца» — коллективным хозяйством занималось более 70 человек. Хлеб выращивали, было неплохое животноводство. Но многолетний, как сейчас говорят, неэффективный менеджмент постепенно довел колхоз до банкротства. На осколках умревинского отделения было образовано ЗАО «Труд», но и это акционерное общество в 2006 году приказало «долго жить». Наверное, счастье, что директором «Труда» в тот момент был именно Владимир Федоров. Позже поймете почему.
— Владельцем крупного личного подворья я стал, можно сказать, вынужденно, — вспоминает Владимир Иванович. — Конечно, держали дома пару коров, немного овечек, поросят, двух кобыл. А хозяйство было почти на грани краха — мы продукции производили на меньшую сумму, чем приходилось тратить на налоги, горючее, электроэнергию. Однажды вызвали меня в прокуратуру и говорят: есть закон, по которому нельзя задерживать зарплату. Я говорю, что денег нет совсем, а мне в ответ — ищи, закон есть закон. А все что можно было продать — несколько десятков коров. Я подумал, нашел деньги и выкупил 33 буренки. Рассчитались с людьми, и они почти все сразу уволились, остался я практически один. Сам себе руководитель. Пришлось тоже писать заявление — вот так и стал личником.
Недолгое директорство до сих пор аукается Федорову, скоро предстоит очередной суд — в свое время набежали пени, которые так и остались невыплаченными. Впрочем, это уже другая история.
Сегодня у семейства Федоровых 105 голов крупного рогатого скота, из них 50 дойных коров и скоро к стаду добавятся десять нетелей. Более сотни свиней, овцы, лошади. Ферма большая и действительно семейная: работает жена Марина Константиновна, двоюродные братья, племянница, жена друга. В Умреве есть еще фермер-полевод Николай Батурин — с ним на паях Федоров обрабатывает совместные земли. Получает зерно для кормления живности, делится с другом и напарником молоком, мясом. Сам Владимир официальный статус приобретать не хочет, самостоятельность и независимость дороже. По словам главного зоотехника Мошковского района Владимира Комарова, таковы реалии наших дней — очень многие люди в районе и области не хотят становиться частью бюрократической системы, связываться с отчетностью, налогами.
Предпочитают жить натуральным хозяйством, где и расчеты между номинальным работодателем и подчиненными по большей части товарные, чем денежные. Хотя и заработать можно неплохо по деревенским меркам. За полмесяца пастух, если не пьет и не прогуливает, 6 — 7 тысяч может получить.
Но с людьми, как я уже говорил, в Умреве туго. Поэтому бывало, что и сам Владимир пас скот, и встает каждый день в шесть утра — вместе с женой и детьми отправляется на ферму. Старшие Катя и Юля помогают доить коров, пятиклассник Коля чистит дворы, кормит животных — совсем как взрослый. Весной ездит с отцом в поле. Он и друга своего Вову Носкова привлек к семейному делу — вдвоем с приятелем всегда веселее и легче. Старшая дочь Катя в этом году покидает родительский дом, будет одиннадцатый класс заканчивать при аграрном университете, а потом учиться в этом вузе. Юля пойдет в десятый класс и тоже вскоре выпорхнет из гнезда. Сам Владимир Федоров не хочет, чтобы девочки возвращались в село, желает им более легкой жизни. А вот на Николая отец рассчитывает, хотя и говорит обратное:
— Лет семь я еще поработаю, дочек отучу в институте, Колька школу закончит, и все.
Трудно загадывать на столь далекую перспективу, но, кажется, что и через семь лет Федоров свое дело не бросит. На эти мысли настраивает его реакция на один из первых вопросов.
— А почему после развала хозяйства не перебрались в райцентр или поближе к городу?
— И что я там делать буду, — последовал молниеносный ответ, — на печи сидеть? Я здесь родился, 40 лет прожил, это мое место, мое призвание.
Как шутит Владимир, у него «подписка о невыезде». В городе живут два брата, хочется чаще встречаться, посидеть, а некогда. Что там говорить, если на Обь выбраться, до которой всего пара километров, удается крайне редко — работа с утра до вечера. Нельзя забывать и о кредите по национальному проекту, который Федоров взял одним из первых в районе. Приходится крутиться, чтобы расплатиться с обязательствами. Хотя Владимир не ропщет и особых проблем для своего дела не видит. Хочется, конечно, мясо продавать подороже, не в Ташаре или Мошково, а в Новосибирске. Но это сегодня нереально, приходится довольствоваться той ценой, что дают перекупщики. Молоко забирают из Болотного, не надо ломать голову, куда девать сырье. А к ценам на горючее, которые одинаковы и для большого хозяйства, и для личника, все уже, похоже, относятся философски.
Можно порассуждать, заслужили ли владельцы частных подворий поблажек или особого отношения. С одной стороны — с чего бы вдруг? Но ведь с другой — весь нацпроект был «заточен» именно под таких людей, которые сохраняют сельский образ жизни, обеспечивают занятость, производят продукцию. Слегка льготный кредит на 300 тысяч, по сути, все, чем им помогло государство. Есть статистика, сколько людей взяли эти кредиты, но вряд ли мы когда-то узнаем, сколько людей в итоге разочаровались, для кого кредит оказался неподъемной ношей. Владимир Федоров справляется — честь ему и хвала. Но каким трудом, сколькими годами жизни достается его семье этот кусочек крестьянского счастья — одному богу известно. И все же хочется, чтобы его добровольная «подписка о невыезде» действовала как можно дольше.
АКТУАЛЬНО
