EUR 105.2512 ...И тридцать три ступени волшебства!
Мир уподобился экзальтированному слону из мультика, терявшему, как известно, волю при звуках любимого инструмента. А эти десять редкостной, штучной «выделки» голосов (в тридцать три музыкальных ступени общим диапазоном!), эти десять изысканной формы золоченых лезвий «разделывают» оцепеневший мир с большим вожделением. Тут же его конструируя на новый лад, воссоединяя в некоей новой, причудливой гармонии. И, наконец, открывая тебе что угодно: второе дыхание, третий глаз, четвертое измерение… «Погаснут свечи, уйдет любовь, но в этот вечер вернется вновь». На сцене — «Хор Турецкого»!
…Который, кажется, и не поет даже — просто вышел и дышит. Тем способом, каким владеет виртуознее прочих, какой стал для него самым-самым. Самым естественным. Самым существенным. Самым жизнетворным. Самым проникновенным… «Теперь немного классики», — предлагает маэстро перевести дух. С одной волны или, как сами они определяют, с одного формата на другой. Попурри на музыку Верди: покоритель вершин мирового оперного реализма, синьор Джузеппе создал в свое время весьма благодатную почву для драматизации действа, совершенства мастерства ансамблевости и вокальных экспериментов. Сдобренная здравой толикой художественного авантюризма, мотивами эстрадного шоу и свежим эмоциональным импульсом, почва эта на глазах (а также ушах, мозгах и других «деталях») изумленной публики выдает очередной экзотический плод. Ария Царицы ночи из «Волшебной флейты» — здравствуй, Амадей! Женские партии, в том числе для колоратурного сопрано, артисты «Хора Турецкого» исполняют запросто. Черный балахон плюс монументальная диадема из перьев того же цвета — и все блестит! — в данном случае подчеркивают образ. А вместе с ним — потрясающее чувство юмора артистов, их незыблемую самоиронию. Которая наряду с профессионализмом, свойством глубочайшего взаимопроникновения в каждый звук и, безусловно, большой сценической культурой способна напрочь утереть нос неугомонному скептику. Бубнящему что-то насчет вольного, так сказать, обращения с академической фактурой. «Для нас не существует запретов, и никакие снобы не помешают нам делать то, что мы хотим и умеем», — обыкновенно отрезает на это Михаил Турецкий... Но пока оставим разговоры — начинается «Полет шмеля». И вот ведь что делают эти маги — замещают собой полностью предполагаемый оркестр: отдельно взятый голос ведет партию отдельно взятого инструмента. Манипулируют звуками, как жонглеры-искусники кучей разноцветных шариков, как парашютисты в массовом затяжном прыжке — воздушными потоками... «И все, конец всему, будто вдруг сорвались с петель книжные полки, в общем, словами не передать», — Хулио Кортасар, аргентинский мастер «игрового препарирования реальности», писал так о выступлении другой замечательной команды (композиции из репертуара которой, например, Let My People Go, тоже исполняет «Хор Турецкого»). Но из всех законченных фраз на сей раз навязчиво бьет в виски только эта...
Голос. Инструмент довольно хрупкий и капризный, ухода требующий тщательного и обращения — осторожного. Кто пел когда-нибудь не просто сам себе дома в ванной — тот знает. Преклоняясь подчас перед Михаилом Турецким и «его людьми», которые способны сохранять безупречным и чистым весь свой диапазон в четыре с половиной октавы при любых обстоятельствах: бесконечные перелеты, смена часовых, климатических поясов, напряженный, мягко выражаясь, график (шутка ли — свыше 250 концертов по всему земному шару в год!), разные сопутствующие нюансы, нервотрепки... Кстати, понервничать ребятам даже в этот раз довелось, пребывая в сибирской столице: застрявшие в нашей «фирменной» дорожной пробке, они сильно рисковали опоздать на собственный концерт (в ЛДС «Сибирь»). «А город ваш — серьезный, это дополнительная для нас ответственность, — скажет перед самым концертом Евгений Кульмис, один из десяти уникумов, бас-профундо (самый низкий голос из известных природе). — Публика здесь не такая уж легкая — достаточно искушенная. Вот и хотелось основательнее к выступлению подготовиться. Но пришлось терять время, жертвуя в том числе моральными силами». И все же, все же… «Что за колдовство такое? Что помогает вам отводить свое главное достояние от «ударов судьбы» и выступать затем как ни в чем не бывало?» — не отстану, пока не скажут. «Голос? Он со временем просто пристраивается к заданному ритму и графику, к объективным условиям, так или иначе за нами следует — мы ведь не отдельно от голоса существуем! — в разговор вступает баритон Алекс Александров. — Конечно, сложно приходится, поэтому надо стараться малейшую возможность использовать для восстановления сил». «Голос — он словно мышца, — заключает Михаил Турецкий. — Когда мышцы начинаешь беречь, они увядают, но если постоянно тренируешь — они с каждым разом работают лучше и лучше. То же самое с голосом. Безусловно, в коллективе есть определенные правила: перед выступлением необходимо выспаться, до концерта запрещено употреблять спиртное, иначе наказание последует — вплоть до денежного штрафа. Наконец, каждый из участников хора получил в свое время блестящее музыкальное образование (километры сольфеджио за спиной, говоря их словами. — Авт.). Но голоса, которые звучат сегодня, развивались именно в этом коллективе в результате постоянного общения солистов друг с другом, со зрителями, во время репетиций и гастролей… Люди, что называется, распелись, появилась большая уверенность в себе, харизма. А ведь изначально они такими не были!»
Не было прежде, если уж на то пошло, и самого хора. Началось же все, напомним, когда студентом будучи, по праздникам великим Турецкий приходил послушать в синагогу божественное пенье стариков… «Пели они скрипучими, непоставленными голосами, но какая в этих голосах угадывалась невероятная мощь! — вспоминает он. — Как профессиональный музыкант я увидел, что иудейская песенная культура является праматерью православной религиозной музыки. Очень заинтересовался этим и решил возродить традиции…» Шел 1990 год. Совершенно сказочное время, по определению артистов, которые тогда пели в храме. Да, изначально это был мужской камерный еврейский хор при Московской хоральной синагоге. «Точнее, синагога была при нас, — рассказывает Евгений Кульмис, — потому что наша арт-группа как-то выделилась к тому моменту, определилась со своей концепцией. И те люди, которые не вошли в состав светского, эстрадного коллектива, работают в храме по-прежнему».
А «Хор Турецкого» уже свыше 15-ти лет покоряет мир «музыкой всех времен и народов» — именно так характеризуют эти фанатичные универсумы свой основополагающий формат. Они несказанно горды тем, что первыми на территории экс-СССР сумели на профессиональном уровне восстановить еврейскую духовную музыку, донести богатейшее историко-культурное наследие нации до современного слушателя. Но поют сегодня действительно что угодно, максимально ловко и легко используя всю музыкальную палитру, созданную мировой цивилизацией в последние (по счету) пять столетий. Взять хотя бы один концерт, традиционно превращаемый в грандиозное шоу, — чего тут только нет! От «Лакримозы» из моцартовского «Реквиема» до развеселой Hava Nagila. От Nessum Dorma из оперы «Турандот» Пуччини до «Марша энтузиастов». От «Синего тумана» до канкана. От и до, от и до... Безо всяких ограничений. На десять голосов. Совершенству хитросплетения, захватывающей игре, самодостаточности, красоте и силе которых попробуй не удивись...
Добавим, концерт арт-группы «Хор Турецкого» прошел в Новосибирске в рамках большого турне по России. А об истории его идеи маэстро Турецкий сказал так: «Девяносто процентов нашей публики никогда не были в «Ковент-Гардене», на Бродвее, в Венеции, «Мулен Руже», никогда не окажутся в Санкт-Петербурге ХIХ века. Вот и решили мы привезти все это в регионы».
АКТУАЛЬНО
