EUR 106.5444 Сказки для взрослых: черно-белый триптих
Хотя, существуя уже 14 лет, «Комик-трест», конечно же, выработал собственный язык, который при желании несколькими мазками можно все-таки обозначить.
Так же обстоит дело и с уникальностью конкретного спектакля: спокойно отцепившись от марионеточных нитей театральных традиций (или, точнее, изначально родившись без этой — для многих неизбежной — гуттаперчевой вечной пуповины), «Белая история» своими протестными, причудливыми, но по-домашнему мягкими краями формы точно ложится в контекстную мозаику театра и российской клоунады — высшей, разумеется, пробы — последних пятнадцати лет.
Итак, контекст.
...Поскрипывая огромными аляповатыми ботинками, будто нарушая тишину зимнего полуночного леса, из темноты выходит Слава Полунин. Он идет не спеша, разглядывая, смакуя и показывая нам каждую снежинку на своей исхоженной вдоль и поперек тропинке, которую он создал сам и сам же бережно «несет» из года в год, из города в город, из страны в страну. Вместе с тем грандиозное Полунинское «Снежное шоу» умещается все целиком в крохотную таинственную шкатулочку. Ту самую, которая есть у каждого под сердцем и в которой хранится все самое дорогое: горсть первого снега, слезы детских обид и земное одиночество взрослого человека. Взяв Человека как границу между двумя вселенными — внутренней и внешней, — Полунин в совершенстве освоил первую из них.
По ТУ сторону зыбкого человеческого рубежа творит Дмитрий Арюпин — создатель московского театра «ЧерноеНЕБОбелое». Никаких сомнений не вызвало бы объявление перед спектаклем «Игрушки Бертрана», что сейчас состоится настоящий спиритический сеанс с участием не примитивных неуспокоившихся душ мелких грешников, а с явлением самого Создателя и его вечного неизменного антипода — Князя Тьмы. Подобный красноречивый «анонс» очень точно отображает то, что в последующие полтора часа творится на сцене. Визуализированная мистика Пелевинской вселенской механики, скрытая от человеческого понимания не только при жизни, но и после смерти, на неполных два часа становится доступна зрителям, оглушаемым таким откровением. Человек — игрушка, и кто, когда и зачем решил, что Играющее «человеками» — доброе или злое? Оно — запредельно никакое, кошмарно равнодушное и непонятное. Мы просто можем на Это посмотреть благодаря театру «ЧерноеНЕБОбелое».
На наиболее зыбкую территорию — на саму бренную человеческую жизнь, точнее, на Человека как границу, разделяющую две упомянутые вселенные, — ступил «Комик-трест».Тут, как на ладони, разворачиваются все повседневные заботы, тревоги, проблемы и проблемки: преодолеваемые изо дня в день, зачастую неоправданно волнующие человека до последнего вздоха, но от этого не теряющие своей потаенной философичности, красоты и эстетики — прелесть настоящей, если можно так сказать, текущей жизни. И на пару часов ты забываешь все базисы и надстройки современного постфрейдовского психоанализа — внутренняя и внешняя вселенные отступают в небытие, оставляя вполне земного человека — такого милого в своих стремлениях и желаниях, в меру социальных и в меру же — индивидуальных.
«Белая история», показанная на днях в Новосибирске в рамках постоянно действующего фестиваля «Sib-Аltera», — чудесная правдивая «сказка для взрослых», в которой, пожалуй, есть все. Мужчина—женщина, отцы и дети (в данном случае — мать Королева и дочь Инфанта), власть и страсть ее заполучить, правители и народ, страх и бесстрашие, подлость и преданность, проблема выбора и неумолимость рока... Одним словом, полный «джентльменский набор» традиционной театральной фабулы нескольких последних столетий, включая текущее двадцать первое от Рождества Христова.
Как парафраз, как самоироничная усмешка всего этого богатства, накопленного человечеством на сцене и за кулисами, — монолог Гамлета, сведенный к двум ключевым словам: «Пырц или пыньк?» Именно такой вопрос бесконечно повторяет стражник в грандиозно мужественных поролоновых латах, потрясая поочередно мечом и розой, не зная, что выбрать, и направляя «пырц» и «пыньк» в сторону зрительного зала, задействуя и нас в свои размышления, словно предлагая подумать над этим немаловажным вопросом.
В таком чуть сюрреалистическом ключе и разворачивается это трогательное полотно истории некоего абстрактного королевства. Грузная, дряхлая, но неправдоподобно могучая до последнего мига своей жизни (как, впрочем, любой истинный тиран) Королева. Она по-человечески, по-старушечьи не выносит ни малейшего шума, однако может без последствий выпить подсунутый «доброжелателями» кубок яда, неожиданно проявив ту самую нечеловеческую сталь зверя-деспота, которого все поскорее мечтают отправить в могилу, но которому все нипочем. И эта же бабушка Королева, от малейшего движения седых ресниц которой, подозреваю, отправляются в небытие целые армии и города, как девочка, кидается в дождь из мыльных пузырей, отчаянно и безнадежно пытаясь с ним слиться. Но дороги назад нет никому, даже таким могущественным правителям... Поэтому накатывает волна жалости — к страшной Королеве и к самим себе.
Но хоть грустных мыслей в спектакле, как и в самой жизни, довольно много, застаиваться им здесь не дают. Лучом солнечного оптимизма и непосредственности врывается Инфанта — прекрасная принцесса, по-детски еще танцующая, но которую уже тянет сказать свое слово монарха у букета микрофонов и которую, как золоченая конфета, манит корона, забытая на минутку матерью.
Ах! Еще этот герой-любовник, обманывающий нашу прелестную Инфанту и вихрем уносящий вдаль ее не успевшее разбиться сердце и наши аплодисменты. И пара стражников — таких чудесных: одновременно преданных и коварных. О, зритель, они могут, запросто могут подлить яду своей любимой Королеве и отрубить голову обожаемой ими же Инфанте!
Зал, замерев и ловя каждое движение, следит за этой трогательной историей, представленной всего тремя актерами — Наталией Фиссон, Николаем Кычёвым и Игорем Сладкевичем. Минимум «рабочей силы», минимум декораций, минимум слов (за весь спектакль мы слышим их от силы десяток) не мешают королевству жить насыщенной, яркой, смешной и пронзительно грустной жизнью. А упомянутое отсутствие четких театральных «типовых» определений позволяет действу на сцене, как уникальному веществу в состоянии плазмы, естественно и беспрепятственно перетекать из одного жанра в другой, создавая неповторимый почерк «Комик-треста».
Но неповторимость эта не мешает, как уже говорилось, занять «Белой истории» место в виртуальной иерархии рассказов о Человеке. Происходит сие благодаря нескольким моментам. Прежде всего, конечно, психологическое, красочное, ироничное бытописание людской жизни. Здесь «Комик-трест» удивительно точно занимает свою нишу между мирами Полунина и Дмитрия Арюпина. И положение это в калейдоскопе прихотливо объединенных мною частей триптиха не случайно. Как не случаен и сам триптих.
Показанные в разное время спектакли («Снежное шоу» — май прошлого года, «Игрушки Бертрана» — апрель нынешнего, «Белая история» — наши дни), безусловно, имеют несколько ключевых признаков-символов. Здесь и отказ от словесного выражения чувств и мыслей, вплоть до полного отрицания вербальности, полного ее вышибания не только из действа на сцене, но и из голов зрителей. Именно на этом ловишь себя после того неописуемого, что показало «ЧерноеНЕБОбелое»: на полтора часа поначалу сопротивлявшийся мозг все-таки освободился от пут неуклюжих слов и наполнился не привычными мыслями-фразами, а потоками образов и эмоций.
Второй мощнейшей составляющей этих трех, бесспорно, родственных явлений стала музыка. Дерзкая и непривычно для театральных подмостков громкая, сюрреалистичная, как и все, что происходит на сцене, она во всех упомянутых случаях помогает смыть убогие плотинки стереотипов.
Символична в каждом конкретном случае и фигура режиссера. Являющийся постановщиком для самого себя и своих клоунов Слава Полунин закономерен — человек, сам придумавший и сам же исследующий снежные тропинки внутреннего мира. Логично и положение Дмитрия Арюпина, который сам на сцене не присутствует, а мистическим образом имитирует Создателя своей «внешней» страшной вселенной, играя актерами, как Бертран игрушками. В этом ряду режиссер Вадим Фиссон — фигура, традиционно отвечающая за постановку спектакля. Никакой мистики или сценического эксгибиционизма — положение Вадима так же проекционно точно соотносится с его детищем-спектаклем...
Эти случайные на первый взгляд штрихи к портрету не узаконенного никем и ничем триптиха являются родственными кодами, делающими все три спектакля невероятно близкими. Неизбежным видится и их прорыв в космополитичное пространство мировой театральной жизни. Все три театра — активные фигуранты и признанные участники многих и многих интернациональных фестивалей. И это также неудивительно. Ведь Человек — единственное, что может быть интересно в любой стране мира. Единственное, вокруг чего будут всегда вращаться вселенные, будь их только две или бесконечно много.
На снимках: сцены из спектакля «Белая история».
АКТУАЛЬНО
