15:11 / 25.10.2017 / Общество

Мои шаги к школе

Здравствуйте! Радуюсь, как и все, когда смотрю на учеников, идущих в класс. И вспомнились мне мои собственные первые шаги к школе. Много времени прошло с тех пор, но забыть не получается, все как будто вижу заново.

Детство мое пришлось на военные годы. При немцах на нашей Харьковщине дети не учились. Школа три года не работала, хозяйничали в ней полицаи и немцы-тыловики. Весной 43-го фашистов выгнали с Харьковской земли, а осенью открыли школу. Ни учителей, ни книг не было. Потом прислали двух молоденьких женщин, которых поселили в домах, что были почище других и поближе к школе. Одна из них, Елена Игнатьевна, жила дома за три от нас. Она ходила в школу, неся старенький портфель в одной руке и стопку тетрадей в другой. Я всегда провожала ее взглядом, а как-то по своей привычке всем помогать предложила донести портфель. Прошло еще несколько дней, и я напросилась в школу. Мне было очень интересно посмотреть, что же это такое.

Учительница сказала мне, что надо быть в чистом платье, причесанной и с чистыми ногами. Нынешняя молодежь вряд ли поймет, что это такое. А мы в то время ходили босыми, считай, до заморозков. Я побежала к бабушке: «Стирайте мне скорее платье, завтра я пойду в школу!» Платье у меня, скорее всего, было одно-единственное. На следующее утро, умытая, причесанная, в чистом платье и с чистыми ногами, словом, полностью подготовленная, я ждала учительницу.

Та сдержала слово и разрешила мне зайти в класс. Парт там не было и в помине, их еще немцы попалили, а стояли длинные, сбитые из досок столы и такие же скамейки. Я села, где было место, и стала слушать урок. В школе мне все очень понравилось. Так я ходила на занятия неделю, а потом мама махнула рукой, мол, походила немножко, посмотрела, и ладно. А вечером к нам пришла учительница и сказала маме: «Ваша девочка внимательная, всегда поднимает руку, когда знает ответ на вопрос, пусть она ходит в школу». Мама согласилась.

В школе меня снабдили тетрадкой и ручкой, записали без документов. Причем записали не под настоящим именем, а так, как я сама назвалась, — Ниной. Дело в том, что, когда пришли немцы, мои метрики вместе с другими документами закопали в землю, и они сгнили. А архив сельсовета в начале войны эвакуировали, и он пока не вернулся. Вот так я и стала школьницей. По окончании седьмого класса наших ребят стали принимать в комсомол. Я тоже подала заявление, но на собрании мне сказали, что мне нет четырнадцати лет. Так оно и было, ведь я пошла в школу раньше. Одну меня из класса в комсомол не приняли из-за возраста. Пошла я домой. Село было в трех километрах, я шла и всю дорогу плакала. Думала — все, конец света…

Дома мама меня успокоила, сказала: «Вот если бы ты тогда не пошла в школу раньше, чем тебе положено, а вместе со своими ровесниками, то тебя бы тоже приняли. Тебе нет четырнадцати, так на что обижаться? В комсомоле малолетки не нужны, там предстоит большая работа». И это была правда. Тогда ребят серьезно готовили к жизни, ко всему, что потребует Родина, — и к труду, и к подвигам. В комсомол я вступила только в 1954 году, когда мне исполнилось восемнадцать лет. Это одно из самых дорогих моих воспоминаний.

Неонила Пашенюк, Новосибирск