Гинтарас Ринкявичус об оркестре и нереальной реальности

В прекрасном настроении был именитый солист — пианист Константин Щербаков. Чувствовалось, ему нравится работать с маэстро и артистами новосибирского оркестра. Экспрессивная музыка Второго фортепианного концерта Рахманинова то нарастала, захватывая немногочисленных слушателей в глубине полутемного зала своим магнетизмом, то обрывалась, послушная жесту дирижера, чтобы повториться с заданной цифры несколько иначе — совершенней — вновь.

К концу подходил третий час занятий, а на лицах музыкантах не было рутинной усталости, только сосредоточенность и полуулыбки понимания, сопровождающиеся кивком головы и кратким — от нот — взглядом на коллегу.

От маэстро Ринкявичуса вообще невозможно было оторвать глаз: дирижирование виделось на его примере самой красивой, вдохновенной, хотя и очень нелегкой работой: он удивительным образом, казалось, пропускал-проживал через себя весь спектр и огромность музыкальных эмоций целого оркестра. Пропускал и одновременно с властной нежностью направлял их в нужное русло…

Но начался разговор не с музыки, а с быта, потому что «место проживания», где поселился коллектив в ожидании нового филармонического зала, все-таки далеко не дом родной. И на вопрос, как себя чувствует оркестр в этих стенах, Гинтарас Ринкявичус ответил:

— Насколько я понимаю, чувствует себя неплохо. Потому что здесь можно репетировать, здесь все слышно, что репетируешь, и не слишком плохая акустика. То есть не хорошая, но для репетиций вполне нормальная. Конечно, мог бы быть немножко лучше рояль, он хоть и «Стенвей», но расстраивается быстро. То есть условия хорошие, но могли быть получше… Хорошо, если бы были помещения для групповых репетиций. Чтобы, к примеру, каждая группа деревянных духовых имела свое помещение… И первые скрипки, и вторые — тоже. Ну и так далее… Чтобы было где репетировать и оставить инструменты, и каждый музыкант имел свой уголок, свой шкафчик. Словом, все эти бытовые условия всегда могут быть лучше. И должны быть лучше!..

— А на сцене оркестру не тесно? Как-то он непривычно расположен…

— Сцены, в общем-то, хватает. Просто она недостаточно широкая, и мы помещаемся, так сказать, в глубину. Знаете, если бы это все было новее, чище, и кулисы, которыми убрана сцена, оркестру совершенно не нужны — они только мешают звуку и акустике. И тут хочется сказать по поводу строительства нового зала: нас всех очень волнует, чтобы при учете предложений фирм, что предлагают акустическое решение этого зала, не дай бог, не было отдано предпочтение самому малозатратному варианту. В данном случае важно принять профессионально выверенное решение.

— Будем надеяться, новый зал сравнительно скоро будет построен, а пока, на ваш взгляд, можно развивать ДК «Строитель» как временную альтернативу большому залу филармонии?

— Да, я думаю, вполне. Потому что мне самому как музыканту, как дирижеру не очень нравится выступать во Дворце культуры железнодорожников: все время больно слышать, когда музыканты очень хорошо играют, а их просто не слышно из-за плохой акустики. В общем, если бы сделать хороший ремонт тех помещений, что находятся вокруг зала (гардероб, туалет, буфет и т. д.), то есть создать условия для публики, то концертировать, наверное, мне приятнее было бы здесь, в «Строителе».

— У оркестра в апреле, как мы знаем, прошли триумфальные гастроли в столицах. Расскажите, пожалуйста, поподробнее, как это было.

— Это был очень ответственный момент для оркестра. И ответственность эта чувствовалась в каждом музыканте.

Они играли с такой отдачей, с такой любовью к музыке и своему делу, что, я считаю, рецензии могли бы быть и более хвалебные... Но взаимоотношения столицы и провинции складываются так, что хвалить не любят, но в данном случае не могли не похвалить! Я думаю, что Новосибирский симфонический оркестр показал на этих гастролях очень хороший уровень. И многие музыканты (нет, не критики, а музыканты!), которые слушают самые разные московские и петербургские оркестры и концерты, подходили после выступления и говорили нам много хороших слов. Сравнивая эти концерты и утверждая, что новосибирский оркестр играет не хуже московских и петербургских коллег, а, может быть, и лучше!

— В общем, эти два сезона вашей работы в Новосибирске вы не считаете потерянными, какими-то неполноценными из-за отсутствия нормального зала?

— Нет! Мне очень большое удовольствие доставляют репетиции с оркестром. И меньше, честно признаюсь, — концерты здесь. То есть повторю, мне больно, когда на концерте из-за акустики теряется тот труд музыкантов, который они вложили во время репетиций. Потому что, когда мы играли в Петербурге, совершенно другое произведение получается. Или в Москве. Хотя акустика зала имени Чайковского хуже, чем в Петербургской филармонии, но все же это не ДКЖ. Пусть железнодорожники не обижаются, но есть как есть: их зал не для этой музыки. Вот как раз у Рахманинова, которого мы там завтра играем, очень богатая оркестровка, очень красивые сочетания инструментов… Или у Малера, которого мы уже исполняли. И чем богаче партитура, тем больше в этом зале мы в ней, к сожалению, теряем…

Словом, если обобщать, несмотря на сложности, творчески в Новосибирске я очень счастлив, я очень рад работать с таким замечательным коллективом. Это удивительно понимающие, честно и с любовью делающие свою работу музыканты. Причем это и не детский сад…

— В каком смысле?

— Ситуация «детского сада в оркестре» случается в таких странах «капиталистического социализма», как например, Швеция… Там музыканты хорошо играют, но иногда демократия и борьба за права личности уводит их в невообразимые крайности. Например, музыканты оркестра требуют от профсоюзов и дирекции программ, чтобы солист — лирический тенор — не пел так громко. Конечно, в оркестре со звуком не все так просто, и очень неприятно, когда, допустим, труба тебе дует сзади в ухо… Но если виолончелисты в таких оркестрах могут сидеть в пластиковых ящичках, чтобы другие инструменты не портили им слух, да еще заткнув уши пробками, то представляете, что для них оркестр?!

— Маэстро, что в планах Новосибирского симфонического на будущий сезон? Ведь, к сожалению, в последнее время появились некоторые сложности в приглашении солистов и дирижеров из-за рубежа, точнее, людей, не имеющих российского гражданства…

— Именно поэтому мы не сможем пригласить в наши программы артистов, которые бы и для музыкантов, и для публики сделали каждый концерт событием. Это не значит, что сезон будет каким-то неудачным, он все равно будет интересным. А мог бы быть еще интересней!.. Но по порядку: открытие сезона будет посвящено Арнольду Михайловичу Кацу, его 85-летию, и мы будем играть то сочинение, которым он дирижировал — Десятую симфонию Шостаковича. А очень хорошая московская солистка Алена Баева исполнит с оркестром скрипичный концерт Бетховена. Выступит в новом сезоне с нами знаменитый Терем-квартет из Санкт-Петербурга, замечательная пианистка Элисо Вирсаладзе. В филармоническом фестивале, посвященном году Гайдна, с хором, солистами, оркестром прозвучит оратория «Сотворение мира». Будет много и других интересных концертов.

— А кого бы еще вы мечтали пригласить в программы оркестра, будь ваша воля?

Маэстро Ринкявичус смеется и называет имена мировых знаменитостей — Курта Мазура, Лорина Мазеля, Левайна, Булеза, Баренбойма, а потом добавляет:

— Хотеть, понимаете, можно… Но реально… это очень нереально! И по финансам, и по их занятости. Но я думаю, когда откроется новый филармонический зал, будет неплохо, если бы мы могли для его презентации кого-то из этих имен пригласить. А поскольку областные власти и конкретно сам губернатор очень положительно говорят об оркестре и много делают для того, чтобы жизнь у музыкантов все-таки, при всех сложностях, была приличная, я думаю, это нереальное может и осуществиться...

И последний вопрос Гинтарасу Ринкявичусу — самый что ни на есть традиционный: как он проводит свободное время, если оно у него есть?

— Времени свободного, можно считать, нет, поэтому я использую его для разрядки за рулем мотоцикла. У меня «YAMAHA V-MAX» — очень большой такой мотоцикл, серьезный, быстрый. 200 километров в час. Можно больше, но я не могу: там нет впереди стекла, и вообще это дело опасное. Но разрядка прекрасная, хотя бывает она очень не часто!

Из отзывов прессы на концерты Новосибирского симфонического оркестра:
«…Пятая симфония Чайковского прозвучала великолепно с точки зрения убедительности инструментального воплощения концепции дирижера. Можно даже отметить, что столь сочного звучания струнных давно уже не приходилось слышать у столичных оркестров, придерживающихся европейски сдержанного стиля игры. Речь не идет о бессмысленных децибелах, но о воскрешении отечественных традиций, когда, играя русскую музыку, оркестр звучит певуче, мощно, раздольно».
Газета «Культура», № 17 от 7 — 16 мая 2009 г.

«…В первом отделении концерта новосибирцы исполнили Второй виолончельный концерт Дмитрия Шостаковича, солировал Александр Князев. Князев уже представлял этот сложнейший концерт в октябре минувшего года в концертном зале Мариинского театра с оркестром им. Светланова под управлением Марка Горенштейна. Но надо сказать, что выступление с Новосибирским симфоническим оркестром было ярче, слаженней, солист и оркестр действительно составляли одно целое».
«Санкт-Петербургские ведомости», № 71, 21апреля 2009 г.