EUR 116.1410 Ульяна ЛОПАТКИНА:
Главное — не титулы…
Да, у нас, в Новосибирске, есть прекрасные исполнительницы этих партий, к тому же благодаря энергичной и эксклюзивной (в плане творческих контактов) деятельности Игоря Зеленского как организатора гастролей звезд мировой величины в течение последних лет и предыдущего балетного фестиваля новосибирцам посчастливилось увидеть в этих ролях, к примеру, Светлану Лунькину и Светлану Захарову... И эти впечатления драгоценны. Но Лопаткина все равно поразила в самое сердце — и своим танцем, и его тайной. А тайна эта — в неповторимости ее прекрасных движений и необычности героинь. Если сказать коротко, Жизель Лопаткиной во втором акте не «влюбленная, потусторонняя» барышня-крестьянка, а, скорее, христианка, простившая неразумному Альберту (премьер Мариинки Евгений Иванченко) его прегрешения. Зобеида же искренна в чувстве к Шахрияру от начала до конца, но один его небрежный жест «не до тебя», уязвляет в ней и женщину, и личность…
К огромному сожалению, для сибиряков остается за скобками та часть творческой биографии балерины, где она «много и счастливо» танцевала с Игорем Зеленским — в Мариинке, Большом театре, Лондоне, Мюнхене, на других прославленных сценах мира. Поэтому первый вопрос интервью за кулисами после спектакля — Ульяна была еще в наряде Зобеиды и с ниткой жемчуга в руках («подарком Шахрияра») — о партнерах. И в первую очередь — об Игоре Зеленском.
— Вообще одно время Игорь был действительно моим постоянным партнером, и нас называли лучшей парой. Особенно прореагировали на наш дуэт на одних, очень длительных гастролях Мариинского театра по Бразилии. И в театре даже существовал такой слух, не романтичные ли у нас отношения? Настолько мы совпадали по ощущению музыки, настолько нам не нужно было объяснять друг другу, зачем, допустим, в белом адажио из «Лебединого озера» она склоняет голову к нему — все было очень органично, и мы чувствовали друг друга эмоционально, когда почти даже не репетировали. Игорь отличался, казалось бы, такой лаконичностью, сдержанностью на репетициях, тем интереснее мне было всегда с ним выходить на сцену. Потому что как только он переступал порог кулис, входил, как говорится, в контакт с глазу на глаз, и мы встречались уже как персонажи, а не как артисты, как раз тогда для меня лично происходило самое интересное. Потому что Игорь менялся на сцене неузнаваемо. Там, где не надо было слов, вступали уже в свои права чувства — чувства музыки, чувства той истории, что мы рассказывали, — именно такие романтические чувства…
— С другими партнерами у вас было подобное?
— По-другому. Каждый человек индивидуален, и партнеры все по-разному ведут себя на сцене. А вообще мне повезло: мне достались очень надежные партнеры. И за весь творческий путь, получилось, что всем им я могу сказать спасибо. Но не с каждым партнером появляется электричество на сцене — это, конечно, подарок. Иногда тяжелый подарок. Потому что от этого электричества, случается, подкашиваются ноги. Понимаете, когда эмоция очень сильная на сцене бывает, то реагирует инструмент, он тоже вибрирует, и не всегда это в балете к месту, когда ноги дрожат…
— Для вас в балете главное — эмоция? Вас называют перфекционисткой, многие считают слишком разумной, может быть, даже рассудочной…
— Знаете, искусство балета — это не спорт и не искусство живописи. (Я беру ее в пример, потому что она абсолютно статична в том виде, в котором существует на полотне). Спорт — это только достижения, физическая нагрузка, показательное выступление, на что способен человек. Балет объединяет в себе и разум, и чувства. Если ты теряешь разум на сцене, то ты теряешь рисунок, который должен говорить за тебя вместо слов. Поэтому все вопросы, что я слишком сосредоточенна или слишком разумна, можно ли выражать сценический образ только чувствами или только техникой, неправомерны. Техника — в первую очередь, именно она потом уже дает возможность освобождать себя для чувств. То есть техника не ради техники, она — ради рисунка и ради эмоционального наполнения роли. В балете действует тело, действует рисунок танца, и он очень сложный. Поэтому, если не включать голову, ничего не получится. Артисты балета, они достаточно разносторонне развиты именно в плане профессии, где одновременно должны сочетаться несколько различных человеческих функций — ты должен задействовать мозг, включить анализ, контроль, все визуальные свои ощущения, ты должен задействовать душу, а также биомеханику, которая была выработана на репетициях. Профессия — сложная.
— Что вы можете сказать о новосибирской балетной труппе, в какой она, на ваш взгляд, форме?
— У меня была одна репетиция. Могу сказать, что меня порадовал состав балетной труппы новосибирского театра: видно было, что девушки рослые, красивые, ноги у них выработаны. И я считаю, что очень многое зависит от педагога, который репетирует, который ведет и организует процесс. Я думаю, что труппа на хорошем, достаточно профессиональном уровне.
— То есть можно говорить о новосибирской школе балета и традиции как таковой?
— Я думаю, что она в принципе присутствует, эта традиция. Иначе бы сейчас не шли ни «Жизель», ни «Шехеразада». Обновления, изменения — это всегда хорошо. Но если нужна какая-то еще новая традиция, то, думаю, это совсем для новосибирского театра не проблема. Она будет складываться постепенно и в процессе работы.
— Почему вы остановились именно на этих названиях — «Жизель» и «Шехеразада»? Это любимое, лучшее, ведь есть у вас и эксклюзивные вещи?
— Мы обсуждали программу вечера, и было много разных вариантов, и с моей стороны были очень разные предложения. Но, вы понимаете, как в жизни бывает — принимаешь решение не по тому, как бы ты хотел или как бы хотел тот, кто тебя приглашает, а вступают в права какие-то обстоятельства, подчиняться которым ты обязан. Поэтому, исходя из того, что предлагала ситуация, в том числе и временная, и финансовая, мы решили, что такое взаимодействие новосибирского театра и такие наименования в данной жизненной истории, когда у меня 17 мая «Жизель» в Мариинском театре памяти моего педагога Нинели Кургапкиной, погибшей несколько дней назад, мы решили привезти фрагмент именно из этого спектакля. И для контраста взять «Шехеразаду». Во-первых, она красочная, во-вторых, прямо противоположные характер и пластика.
— А интересно вам было бы показать в Новосибирске эксклюзивные вещи, специально для вас сделанные?
— Мы уже обсуждали это с Игорем Анатольевичем Зеленским. Возможно, на следующий фестиваль мой приезд, заранее спланированный, позволит сделать это. Посмотрим, мы надеемся…
— Ваше впечатление о сцене новосибирского театра?
— Могу сказать, самое первое впечатление было самое что ни на есть положительное. Немножко поразил размер сцены, потому что я не ожидала увидеть в театре такую площадку — такую широту и такую возможность для движения. Добавлю, что сцена очень профессиональная, очень удобная как по размеру, так и пол, который был сделан недавно — профессиональный, балетный, — достоин всякой похвалы. Признаю, что эта сцена одна из самых удобных из тех, на которых я когда-либо пробовала, танцевала и так хорошо себя ощущала.
— А как вы оцениваете нынешний ваш балетный вечер?
— Ой, знаете, если говорить о том, что я думаю на тему, что и как происходило, я еще не успела проанализировать: у меня целый ход своих мыслей, и бесполезно спрашивать артиста о том, что он думает о том, что и как он сделал…
— У вас очень много титулов, в их числе и «Божественная». Как вы сами относитесь ко всем этим званиям и что думаете о своем месте в балете?
— Понимаете, я к этому отношусь ОТДЕЛЬНО. Творческая профессия это одно, титулы могут быть, их может и не быть. Потому что это такая история, знаете, вот кому-то повезло, а кому-то слишком ПОВЕЗЛО… И не знаю, что хуже: когда совсем нет званий и ты по-настоящему достоин их, или когда так много званий, но в принципе ты их не достоин… Причем это решаешь даже не ты. Поэтому нельзя считать, что звания — это главное, главное — контакт со зрителем, и как люди воспринимают твои спектакли: либо им нравится, либо им это по сердцу, либо они уходят пустыми. Скорее, вот это важнее, чем звания или регалии. Хотя для кого-то они, бесспорно, всего важнее, и кто-то считает, что если ты «без бумажки», как говорится, то ты не человек. Я придерживаюсь другого мнения, я считаю, что мои спектакли за меня говорят. Звания — хорошо, но дело, хорошо сделанное, — лучше…
Ульяна ЛОПАТКИНА — прима отечественного и мирового балета
Родилась в Керчи.
Окончила Академию Русского балета им. А. Я. Вагановой (класс профессора Наталии Дудинской).
С 1991 года — в труппе Мариинского театра, с 1995 года — солистка.
Лауреат международного конкурса Vaganova-Prix (1991).
Лауреат премий: «Золотой софит» (1995), «Божественная» с присвоением звания «Лучшая балерина» (1996), «Золотая маска» (1997), Benois de la dance (1997), «Балтика» (1997, 2001: Гран-при за содействие мировой славе Мариинского театра), Evening Standard (1998), Государственная премия России (1999), Monaco world dance awards (2001), «Триумф» (2004). В 1998 присвоено почетное звание «Артист Ее Величества Императорской сцены державной России» с вручением медали «Человек-творец». Народная артистка России (2005).
По мнению специалистов, Лопаткина уникальна и неповторима. Она не только признанная исполнительница классического репертуара, но и балерина, для которой создают оригинальные балеты. 
АКТУАЛЬНО
