«Я чувствовала ее заботу»

На третий день Лидия Дмитриевна подошла ко мне, отвела в сторону и сказала просто:

— Если что нужно, интересует, беспокоит, обращайтесь ко мне.

Я была удивлена. Тихая, спокойная, малоразговорчивая, без улыбок, глаза усталые, легкая походка — мне это все в ней понравилось. Ласку, заботу и беспокойство, внимательное отношение к себе я увидела, почувствовала, когда «выкидывала номера по психу». Бывали случаи, что меня трясло. Я старалась держать себя, но, увы, не получалось. В этих случаях она была всегда рядом. Я чувствовала нежность ее рук. Все четыре месяца она меня опекала. А врача я мало знала. Я старалась не беспокоить ее. Привыкла к Лидии Дмитриевне. Часто замечала, как она, не подходя ко мне, наблюдала со стороны.

На ВТЭК шли молча. Просто не было желания разговаривать. Я рассчитывала, что вернусь на завод, на свое рабочее место. Ведь я бывала в цехе, когда отпускали из больницы. Когда вошли в кабинет, к своему удивлению, я не растерялась. Не было и волнения, которым я могла испортить себе все. Рядом стояла она. Молча. Задавали вопросы. Последний вопрос: «Вы сможете работать?»

Ответ: «Да».

Голос: «Лидия Дмитриевна тоже такого мнения».

В это время у меня было желание обнять ее, но я с трудом заставила себя сдержаться: в психбольнице этого делать нельзя. «Приговор» ВТЭК — продлить больничный на месяц. В 36 лет считать себя инвалидом не ахти как приятно. От слова «инвалид» в детстве мне становилось страшно.

Когда я уходила, очень боялась и волновалась. И я вернулась в цех. Все, что имела, — работу, подруг, заботу начальства — осталось, как и прежде. Сейчас я на пенсии. Меня очень тепло проводили с завода. Лидия Дмитриевна еще работает, только в мужском отделении. Очень мне хочется ее видеть, но в то же время стоит ли ее беспокоить? Ведь столько лет прошло!