Красное лето

Ведь природа неистощима и фантастически изобретательна даже в своих повторениях. И я завожу свою «Белочку» (так я ласково называю свои «Жигули») и еду в не менее красивое село Спирино, где живет мой давний знакомый.

Его домик стоит почти в бору. После долгих разговоров наступила ночь. Перед рассветом ветер прошел над макушками сосен, и, лежа, слышал, как внизу, под ними, на моховой кочке, где-то рядом всю ночь «играл» сверчок. И еще я отчетливо слышал музыку. Казалось, невидимый дирижер правит большим симфоническим оркестром. Тихо и тонко начинали скрипки, потом заплакала виолончель, гудели контрабасы. Ручисто плакала флейта. И вдруг грянули трубы, грозно ударил барабан, нарастая и умолкая, зарокотали литавры. А над всей этой чудной музыкой вселенной, как бы дополняя ее, в просветах столетних деревьев высоко в небе летели, мерцали чистые звезды. Мне казалось, что можно протянуть руку, поймать звезду и подарить любимой женщине...

И тут я вспомнил, как давно, наверное, в детстве, вечерами любил смотреть на солнце, большое и красивое, которое тихо падало на край неба и скрывалось за лиловой полосой далекого леса. На небе, будто испуганные приближением ночи, недвижимо замирали облака. Они загорались под лучами уже невидимого светила, и золотисто-огненная их красота потрясала меня.

Помню еще благоухающий июньский полдень, большую лесную поляну, залитую золотым светом солнца. От леса шли запахи смолы и цветов, а поляна, покрытая многоцветьем, благоухала ароматом. Иногда набегал ветерок и ласкал цветы и травы. Цветы наклоняли и выпрямляли свои головки, венчики, пышно распустившиеся соцветья.

Такая благодать, такие мир и радость были на этой поляне, что этот день для меня был прекрасным и светлым, возможно, впервые я осознал связь между собой и солнцем, пролетавшей бабочкой и травинкой, тянувшейся к свету, а, может быть, впервые удивили вон те скромные цветочки, которые называются анютины глазки. Я слышал легенду, будто девушка по имени Анюта полюбила парня, но он ее отверг, и, угасая от тоски, она орошала землю слезами, и на этом месте выросли цветы.

...Утром выпала обильная роса на траву, будто серебром покрылась поляна, а я беру корзину, нож и иду по влажному серебру, чтобы набрать грибов. Захожу в глубь бора и присматриваюсь: из-под мха выглядывает округлая темно-коричневая шляпка на коренастой белой ножке. Волнующее зрелище! Вот он, наш знакомец! Застенчиво притулился белый гриб во мху. Сдержи азарт, умерь шаги, не спеши, осмотрись кругом.

Белые растут семьями. Так и есть. Вот рядом еще литая бронза каштаново-бурой шляпки. Какой ядреный, крепенький, изящный белый гриб! И в сказке говорится: гриб-боровик — всем грибам полковник. Словно драгоценность, как тонкую хрустальную вазу, я бережно кладу его в корзину. Упругий на ощупь гриб холодит ладонь. Боровик, кажется, еще дышит туманом, росистой влагой и ночной свежестью.

Хорошо в лесу. Дремлют стройные красавицы сосны. Застыли в зеленеющем брусничнике и черничнике оранжевые мухоморы. Нарядны и шляпки с белыми пуговичками-бородавками. Краса-гриб, а никто его не трогает, потому что он является спутником боровика — там, где мухомор, смотри — и найдешь ценный гриб.

Я был радостен в этот день оттого, что много увидел интересного, прикоснулся к таинствам природы, и я уверен, что и новый день придет ко мне: золотой, синий, благостный.