Первая звезда

Первыми в жертву звездной легенде были принесены детство и юность актрисы, и вовсе не потому, что родилась она в дворянской семье, а потому, что 20-е годы были для нее совсем не звездными, а голодными и холодными, не было получено и настоящего образования. К тому же не хотелось точно обозначать даты. «Я начала свою творческую жизнь в театре Владимира Ивановича Немировича-Данченко», — так открывала свои встречи со зрителями Орлова. Далее следовал заученный, никогда практически не изменявшийся (не только для зрителей, но и для друзей) рассказ о том, как волновалась Любовь Петровна при встречах с великим режиссером, как заприметил он ее, как поручил главную роль в оперетте «Перикола» Жака Оффенбаха и как подарил молодой премьерше свой портрет с надписью: «Талантливой актрисе и милому человеку Любови Петровне с наилучшими пожеланиями, Вл. Немирович-Данченко». Здесь Любовь Петровна неизменно вставляла: «Вы понимаете, конечно, что это был самый первый памятный для меня подарок…»

Орлова лукавила. В ее шикарном имении (по-другому это трудно назвать) во Внукове скромненько хранились три главные реликвии детства: крохотная книжка издательства «Посредник» — «Кавказский пленник» Льва Толстого с дарственной надписью автора, блокнотный листок с профилем Шаляпина и чувствительным романсом — автограф великого певца, и его же фотография с напутствием первокласснице: «Дети, в школу собирайтесь! Петушок пропел давно. Ратухино. 1909 год». Что заставляло артистку скрывать от людей знакомства с вовсе не запрещенными при Советской власти великими деятелями культуры? Почему Орлова наотрез отказала в просьбе дочери Шаляпина выступить на юбилейном вечере, посвященном памяти отца, со своими воспоминаниями о нем? Объяснялось все просто, смешно и трагично одновременно. Любовь Петровна боялась разрушить собственный образ, боялась своего возраста, боялась показаться своим поклонникам «доисторической реликвией», знавшей «патриархов»… До конца жизни Любовь Петровна не пропустила ни одного дня тренировки у балетного станка. Со времен юности сохранился у Орловой и узенький кожаный поясок — эталон объема талии, чтоб в тридцать, сорок, семьдесят лет, как в двадцать, — не более сорока трех сантиметров…

ПРЯМАЯ РЕЧЬ
Фаина РАНЕВСКАЯ:
«От нее исходила… такая дивная прелесть, какую мне, уж поверьте моему слову, просто не приходилось встречать у других актрис. Ни тогда, ни после... А я их много перевидала… Ни у кого не было такой грации, такого легкого, веселого шика — своего, природного».