Иной год выгодно молоко, другой — зерно

С напоминания об этом и начался наш разговор директором СХП «Ильинское» Доволенского района Александром ГОЛОВЧУНОМ.

— Все, конечно, об этом много рассуждали, но сомнения сомнениями, а сеять все равно надо. Жизнь не остановишь. И мы не только готовы к севу, но в начале мая уже приступили к нему. Начали с однолетних культур на сенаж. Однако состояние тревожное. У нас не продана большая часть прошлого урожая, и на зерно такие цены, что неинтересно даже вести разговор о какой-то реализации.

— Некоторые уверяют, что зерно рассосалось и его не так много.

— На этом рынке не все прилично и порядочно, поэтому точно мы не знаем, есть ли зерно, много ли его. Говорят, что переизбыток, и сама такая информация если не опускает цены (куда уж ниже!), то держит их на этом уровне.

— На каком? Почем реально покупают зерно?

— Продовольственное — от двух тысяч до трех тысяч двухсот рублей за тонну. Это зависит от качества. Фуражное еще дешевле.

— Вы будете выращивать продовольственное зерно?

— Конечно. Много требуется нам и фуражных культур, потому что в хозяйстве достаточно большое стадо. Кроме того, по-прежнему будем сеять что-то из крупяных, подсолнечник, бобовые.

— Зерно, которое лежит, теряет качество?

— Дома у нас его немного. Почти все хранится на элеваторах, которые и отвечают за качество. Тем не менее и там есть опасность заражения всякими болезнями. В большинстве же хозяйств ситуация крайне тяжелая. Особенно страшен клещ. Он и с осени был, и зимой проявлялся. А сейчас, когда становится тепло, зерно просто в опасности. У многих оно недостаточно сухое, условия хранения недостаточно хорошие.

— Действительно, далеко не все могут воспользоваться элеваторами. Их емкостей катастрофически не хватает.

— Кроме того, и услуги их очень дороги. Хлеб принимают, доводят до ГОСТовских кондиций, хранят. Все не бесплатно. Себестоимость зерна с каждым месяцем возрастает, но не факт, что цена при этом тоже вырастет и мы сможем его выгодно реализовать.

— Было предложение оптимизировать посевы в пользу технических и других культур.

— Но с ними может случиться, как и с пшеницей: рынок переполнится, цена обвалится, в итоге крестьянин снова ничего не получит. Беда в том, что в отрасли нет никаких правил. Объявили бы от лица государства: столько этого возьмем, столько этого, по такой-то цене. Тогда был бы какой-то ориентир. Так и делают во всем мире. А мы то туда кинемся, то сюда бросимся.

— Может, дело в неразвитости переработки?

— У нас есть переработка, но в нынешних условиях и она невыгодна. Недавно я разговаривал с директором первого мелькомбината. Они отгружали немного хлеба в Монголию. Так там зерно берут по 4600 рублей за тонну, а муку — по 4200. Вот вам и переработка! Одно спасает уже не в первый раз: в нашем хозяйстве, кроме производства зерна, есть и животноводство. Ведь в иной год выгодно заниматься молоком (о мясе не говорю, оно всегда убыточно), в другой — зерном.

— В прошлом — ни тем, ни этим?

— Да. Тем не менее сейчас именно молоко более интересно. Закупочная цена на него еще держится. Сегодня живем за счет продукции животноводства. Только оно дает «живую» копейку на текущие нужды — заработную плату, налоги, запасные части.

Большая часть сельхозпредприятий закредитована. Собственных оборотных средств вообще нет. Перекредитоваться мало кто может — банки этим предприятиям не дают ссуды. Тех, кто имеет животноводство, прокредитовали и молзаводы тоже на месяц-другой вперед. Переработчики зерна сегодня селянам вообще деньгами не помогают. А жить на что-то надо! В поле, хочешь не хочешь, надо выходить. Сейчас есть возможность купить дешевые ГСМ (дизтопливо, бензин). Какой источник средств на это? Коровка-кормилица.

— Вы говорите о льготном топливе, выделенном нашим земледельцам по решению местной власти?

— Именно о нем. Тринадцать рублей за килограмм — это, конечно, очень хорошо. Но за что его взять? Сроки на приобретение этого топлива жестко ограничены. Буквально до дня. Не успел выбрать — его куда-то перераспределили. Вот и приходится идти на сокращение стада. За мясо, надо сказать, деньги платят мгновенно. Могут еще и наперед дать. У части хозяйств, где нет запаса прочности, один выход — резать скот. Сейчас предприятия нашего района (за исключением трех-четырех) еще живут исключительно благодаря решению правительства об отсрочке платежей по кредитам. Однако осенью все равно их придется гасить. Просто «смерть» немного отодвинули. Многие где-то занимают средства, еще больше залезают в долги. Ситуация усугубляется, и ничего более.

— Но уж «Ильинское» банки кредитуют без проблем?

— Да. Только мы берем короткие кредиты, не инвестиционные. Это в пределах десяти миллионов рублей на текущие нужды (покупку ГСМ, запасных частей, удобрений, гербицидов, части семян и прочего). Технику же приобретаем исключительно за свои. И как бы там ни было, но в последнем году на это потратили порядка 20 миллионов собственных средств.

— А чего вы ждете от государства?

— Необходимо определить правила игры. Мы должны уже весной знать, какими будут госзаказ и квоты каждому региону, уровень господдержки. Сельское хозяйство ни в одном государстве само по себе не живет. В странах общего рынка на него тратится чуть меньше половины бюджета.

— Да, продовольственная безопасность на первом плане в цивилизованных государствах.

— У нас тоже есть такая доктрина. Я ее читал, читал... Одни общие фразы, которые никого ни к чему не обязывают, абсолютно не подкрепленные финансами. Что такое 100 миллиардов рублей на все сельское хозяйство страны, если по статистике почти третья часть россиян живет в селе? Копейки!

— Однако в нашей области действуют субсидии на транспортировку зерна, закупленного у местных производителей.

— Что такое триста рублей субсидий на тонну при транспортных расходах в две тысячи? А до дальневосточных портов стоимость перевозки еще выше. Региону не под силу решение этой проблемы. Да, местная власть пытается что-то сделать, но в целом по стране господдержка как раз не стимулирует импорт зерна. Есть у нас пока такая льгота для селян: на вывозку зерна, начиная от тысячи километров, применяется половинный железнодорожный тариф. Однако он действителен только на внутреннем рынке. На экспортные поставки эта льгота не распространяется.

— Как всегда, с точностью до наоборот! Но новосибирские законы о поддержке села все же более адекватны ситуации в АПК?

— Конечно. Мы за три года за собственные средства приобрели техники на 93 миллиона рублей. И местный закон о господдержке сельхозпредприятий как раз подвиг нас к этому. Мы очень серьезно перевооружились. Обновили парк процентов на семьдесят. Сегодня на наших полях очень мало старых машин. На новых работаем, внедряем новые технологии, повышаем продуктивность пашен. Как говорится, надеемся на лучшее, но… готовимся к худшему. Я по этому принципу живу уже давно.