«Я все вижу!..»

Как проявило себя врожденное чувство прекрасного

Обязанности музейных смотрителей не так обыденны, как кажется. Приветливые деликатные сотрудники не просто прогуливаются по выставочным залам, а следят за порядком. В отношении отдельных посетителей, действия которых способны нанести вред экспонатам, они могут проявить твердость характера.

Свою жизнь Ирина Огнева посвятила транспортной сфере. Выйдя на пенсию, решила, что без какого-то профессионального занятия жить ей будет сложно. И она устроилась смотрителем в Новосибирский государственный художественный музей.

— Работаю здесь девятый год. Пришла, присмотрелась и поняла, что это занятие мне по душе. Скажу честно: с тех пор мое восприятие работы музейных сотрудников, как и искусства в целом, очень сильно изменилось. Я увидела закулисье выставок, колоссальный труд людей, которые занимаются их подготовкой, стремление все сделать так, чтобы посетители получили удовольствие и напитались новыми знаниями, новыми эмоциями.

Смотритель находится будто бы в стороне от процесса, мы следим за сохранностью экспонатов в залах. Но, во-первых, это работа с людьми, порой непростая, требующая большого внимания, вежливости, настойчивости. А, во-вторых, мы ведь находимся практически на передовой выставок! Мы наблюдаем эмоции людей, понимаем, как им нравится все, что они видят и слышат. И сами смотрители тоже получают сильный заряд энергии от величия произведений искусства, которые окружают нас в залах, от их очарования.

Я осознала, что всю жизнь прожила, трудилась в другой отрасли и понятия об этой красоте не имела, — рассказывает Ирина Александровна. — Сейчас, например, в музее экспонируется коллекция полотен русского художника Валентина Серова. Не каждому человеку доступно посетить 12 музеев страны и зарубежья, откуда привезены картины. А в нашем музее эти восхитительные картины собраны в пяти залах — пожалуйста, приходите, любуйтесь! Могу сказать, что сегодня моя работа соответствует моему душевному состоянию.

Фотография без вспышки

За сохранностью произведений искусства в Новосибирском художественном музее наблюдают 36 смотрителей. Узнать их можно по бейджикам. И это совсем не бабушки в шалях, сидящие в углу на стульчике, как представляют некоторые. Современные смотрители соблюдают определенный дресс-код, ведь их внешний вид и поведение во многом определяют настроение посетителей.

Смотрители тщательно следят за порядком в выставочных залах, за тем, чтобы зрители не навредили картинам. Нельзя, например, подходить слишком близко к шедеврам, трогать их руками, нельзя проносить с собой воду. Все запреты связаны с риском порчи экспонатов — даже капли воды на них могут оставить необратимые повреждения.

По этой же причине запрещено фотографировать со вспышкой, так как полотна, написанные масляными красками, начинают портиться. Все эти моменты зафиксированы в Правилах поведения посетителей Новосибирского художественного музея.

— Мы должны находиться на рабочем посту на протяжении восьми часов. На перерыв отправляемся по графику, чтобы в выставочных залах всегда кто-то оставался. На месте не стоим, постоянно ходим. Людей бывает много и нужно держать в поле зрения каждого, — объясняет Ирина Александровна. — Конечно, наблюдать весь день непросто. Вот я иду по залу, и кажется, что я просто увлеклась какой-то картиной, а на самом деле я внимательно слежу, что вокруг происходит. В случае необходимости — поправляю людей, негромко поясняю, что не стоит делать. Очень часто приходится быть и психологом, и педагогом. А иногда и жеста, взгляда достаточно, чтобы ситуацию поправить. Конечно же, в первую очередь, мы всегда должны быть дружелюбными.

Но Ирина Александровна признает: мало кому нравится, когда делают замечания, особенно, если человек в музей пришел впервые и просто не понимает, с чем связаны запреты. «Если посетитель позволяет себе лишнее, возмущается, повышает голос, что, к счастью, встречается нечасто, смотритель должен проявить себя большим дипломатом. В такой ситуации главное — погасить накал страстей, убрать негатив. А вообще, наша основная задача — чтобы люди из музея уходили с улыбкой», — говорит смотритель.

Храм искусства

Ирина Огнева родилась в Новосибирске. После школы поступила в автотранспортный техникум по соседству с домом, позже окончила Сибирский автодорожный институт по специальности «организация и управление на транспорте» и затем более 20 лет работала в транспортной сфере, прошла путь от диспетчера до начальника эксплуатации. А еще Ирина Александровна десять лет преподавала логистику в техникуме, который сама когда-то окончила.

— С транспортом в моей семье никто не был связан. Почти всю жизнь я отдала этой сфере, и мне это нравилось, а потом учила студентов тому, что сама умею: опытом делилась с удовольствием, и ученики меня внимательно слушали. За моими плечами не один выпуск студентов, — рассказывает Ирина Александровна. — По прежней работе не скучаю, воспринимаю ее как пройденный этап. Сейчас мне 65 лет, и я хожу на работу, которая мне нравится. Представьте себе — либо гараж, с которого я начинала, либо храм искусства. Разница, конечно, есть.

Причина ностальгии

У Ирины Огневой двое взрослых сыновей. Свободное время она проводит с внучкой, гуляет, читает. Иногда посещает кружок при Новосибирском художественном музее, где взрослых учат рисовать.

Ирина Александровна рисует с детства, но исключительно для себя. Признается, что родители в свое время не отдали ее в художественную школу, а теперь внучка рисует лучше, чем она. Склонность к изобразительному искусству прослеживается и у старшего сына.

— Семья у нас типичная для Сибири — переселенцы. Родственники по маминой линии перебрались сюда после отмены крепостного права. Путь был долгий, непростой, и, пока ехали, в поселениях возводили православные храмы. Так добрались до поселка Базово, который находится на территории современного Чулымского района Новосибирской области, позже переехали в Новосибирск. Прадед не был профессиональным живописцем, но строил церкви, делал иконостасы, работал по золоту, металлу и дереву, умел читать чертежи, — отмечает Ирина Александровна. — Со стороны папы у меня чалдонский казачий род. Отец окончил военное училище, потом педагогический институт, учил студентов. Кстати, в здании, где сейчас находится Новосибирский художественный музей, он тоже трудился. Спустя много лет, когда я, уже как сотрудник музея, прошлась по лестницам, вдруг ощутила, что мне здесь все будто бы знакомо. Я даже маме сказала: «Такое впечатление, что я здесь была». Она ответила: «Когда отец здесь работал, тебя шестилетней девочкой на елку водил». Ну, думаю, теперь все понятно. Это для меня родные стены.