13:22 / 04.09.2024 / Общество

Учат в школе, или Природа отдыхает на… учебнике

Сын профессора университета Высшей школы экономики Митя решал задачу по математике. У него начинался психоз. Он кричал и хохотал как гиена.

Митя пинал стол и обещал отравиться папиным пенталгином. Профессор Канцельбоген сидел рядом в кресле и невозмутимо читал газету. На истерики сына не реагировал. В туа­лет не отпускал. Успех предполагает страдания. Если дефективный мальчик Митя не может решить задачку про девочек и грибы для третьего класса, о каком туалете можно вообще говорить? Такие люди не заслуживают мочеиспускания.

Профессор Канцельбоген сообщил сыну следующее. Когда он приехал в Москву, питался чем попало и спал в общежитии. Все средства уходили на книги. Видимо, недостаток магния, фосфора и мелатонина самым пагубным образом сказался на репродуктивных функциях профессора. Митя висит шишкой на генеалогическом древе Канцельбогенов. Но это полбеды. Главная трагедия в том, сказал профессор, что Мите уготована роль палача математического рода Канцельбогенов. С Мити начнется род Канцельбогенов — знаменитых упаковщиков на ОЗОНе, Митя — экзис­тенциальный тупик родовой ветви.

Митя завыл пароходной сиреной. Он выл и бился головой о династический стол Канцельбогенов. Митя, восходящая звезда российской математики, победитель всех олимпиад и конкурсов, страдал. Он не хотел быть концом рода Канцельбогенов.

Только неустанным трудом можно добиться успеха, терпеливо внушал ему с газетой в руках профессор Канцельбоген — папа. Только трудом и усидчивостью. Математическая сноровка, сказал профессор, передавалась Канцельбогенам из поколения в поколение. И если эта славная традиция прервется на слабоумном Мите, предки встанут из могил, чтобы назвать его дураком, и снова лягут.

Профессор снисходительно посмотрел на сына поверх золотых очков. Он предложил Мите применить теорему Вейерштрасса — Стоуна. Это была подсказка. Непрерывная функция на хаусдорфовом компакте должна подсказать ему правильный ответ.

— Я применя-ал! — орало, брызжа слезами во все стороны, будущее отечественной математики. — Не подска­за-ала!..

Скомкав газету, профессор досчитал до десяти и потом спокойно спросил, как сына декана кафедры прикладной математики могла загнать в тупик, как крысу, задача для третьего класса. Вопрос был риторический. Но Митя стал на него отвечать. Профессора это взбесило. Он схватил учебник.

— Молчи, дурак! — крикнул он и с треском развернул учебник. — Молчи, несчастный! Любая твоя фраза — угроза для таб­лицы умножения! — он бросил гневный взгляд в текст. — Что тут непонятного?! Две девочки пошли в лес! Понятно, идем дальше. Первая набрала 10 грибов за три часа! А вторая — столько же грибов за два часа. Вопрос! На сколько больше грибов в час набирала вторая девочка, если ежечасно каждая из них набирала одинаковое количество грибов? И что тут непонятного?!

— Всё-о-о!..

— Сын, я не хочу быть первым в роду Канцельбогенов, кто обагрит руки родственной кровью… Давай сначала. Две девочки пошли в лес? Пошли. Первая набрала 10 грибов за три часа? Набрала. А вторая столько же грибов за два часа. Это ясно?

— Да!.. – заорал Митя и плюнул в профессора.

— Так на сколько же больше грибов в час набирала вторая девочка, если ежечасно каждая набирала одинаковое количество?! — профессор осекся и побледнел. — Да ладно…

— Вот именно! — завизжал Митя. Выскочив из-за стола, он схватил отцовскую трость и стал крушить ею стоявший на столе бюст Архимеда. — Мы сейчас посмотрим, кто является концом ветви!

Профессор взял учебник и встал под люстру.

— То есть как это — «на сколько больше грибов в час набирала вторая девочка, если ежечасно каждая набирала одинаковое количество»? — спросил он Митю.

— Сейчас посмотрим, кто тут конец рода Канцельбогенов! — ревел Митя. — В гробу я видел эту математику! Я хочу быть Индианой Джонсом!

Профессор сжал подбородок кулаком и стал перечитывать задачу.