15:24 / 17.11.2016 / Гость редакции

Александр Реморов: «В судьбу не верю»

Протоиерей о мифах и правде жизни, посвященной Богу

Известный новосибир­ский священник —протоиерей Александр Реморов, настоятель храма в честь иконы Божией Матери Казанская поселка Краснообск, рассказал корреспонденту «Советской Сибири» об учебе в советской школе, о любви к женщине, о грехах людей и о том, что человек рожден для счастья.

И в армии служил
— Отец Александр, в 90-е годы вы стали первым священником, кто вышел на региональный телевизионный экран: десять лет вели передачу «Воскресная православная проповедь». Необычный опыт для священника. Трудно было?

— Первое время даже страшно было: море людей, но непонятно, кому говоришь, ведь перед тобой только огонек камеры. Это большая ответственность. Нужно очень хорошо следить за своей речью, четко формулировать мысли. А вообще это интересно. Приходилось готовиться, книги читать в библиотеке. Теперь уже и Google можно спросить.

— Как вы стали священником?

— Я вырос в священнической семье. И с папиной, и с маминой стороны священниками служили с начала XIX века. Папа тоже священник. Когда он умер, его похоронили у алтаря Преображенского собора в Бердске. Учась в советской школе, я ходил в церковь. Не чувствовал никакой дискриминации: мои учителя и друзья-одноклассники к этому всегда относились нормально. Мы эти школьные связи поддерживаем. Недавно говорили о том, чтобы отметить очередную годовщину окончания школы. Я уже старый: в сентябре 70 исполнилось.

После школы я поступил в НЭТИ на радио­технический факультет. Хотел сначала получить образование, искал себя. Живя в общежитии, по воскресеньям ездил на ранние литургии в Вознесенский собор. В это время в Новосибирске служил архиепископ Павел (Голышев). Это был высокообразованный человек. Он относился к эмигрантам первой волны: маленьким его вывезли родители в Париж. Во время Второй мировой войны много сделал для того, чтобы помогать советским военнопленным, оказавшимся во Франции. По-моему, награжден высшим орденом Франции как герой Сопротивления. Советское правительство пригласило его вернуться на Родину. Он приехал в 1947 году, нес различные церковные послушания. В середине 70-х вернулся во Францию, к брату, переехал в Бельгию, спустя несколько лет скончался. В нашем Вознесенском соборе владыка Павел проводил регулярные беседы, особенно в четверг после акафиста — эта традиция была установлена еще владыкой Варфоломеем. Эти беседы мне очень нравились. Они, наверное, повлияли на то, что я пришел в храм и стал служить. Меня приняли в собор пономарем. Выполнял послушание иподьякона. Институт оставил, женился, в армии отслужил и вновь вернулся в церковь. Окончил семинарию и академию.

— От армии могли отказаться?

— А зачем? Это абсолютно необходимо, чтобы мужчина прошел армейскую службу — как раньше говорили, отдал долг Отечеству. По-моему, и сейчас среди определенной части молодежи есть это понятие: кто не служил, тот не мужчина.

— И крест носили?

— Обязательно. Никто этого не запрещал. У меня прекрасные воспоминания о воинской службе. И командование относилось прекрасно, в отпуск отпускали даже. Я служил в закрытом городе, церкви там тогда не было. Сейчас есть, построили прекрасный храм, все собираюсь съездить посмотреть. Это Красноярск-26, теперь Железногорск.

— Существует такое представление, что верующих в Советском Союзе все-таки притесняли…

— Верующему человеку всегда жить хорошо, когда он с Богом, и в советское время, и сейчас. Испытания в вере у человека бывают во все времена. Что касается Церкви, в советском прошлом у Церкви были свои проблемы, а теперь свои.

Любовь единственная
— А сама Церковь изменилась?

— Верующих стало больше, храмов больше, и то влияние, которое Церковь оказывает на окружающих, более заметно. Она стала заниматься социальной работой. В советское время это было запрещено, хотя такое качество ей присуще по существу. Если не Церковь, то кто? Допустим, в нашей Новосибирской епархии есть комплексный центр для бездомных. Епархия им помогает, кормит, одевает, обувает, даже документы выправляет, чтобы человек встал на ноги и снова мог приносить пользу обществу. Очень большая работа идет по перевоспитанию наркоманов, алкоголиков. Забота о людях, освободившихся из мест заключения. О женщинах, которые попали в трудную ситуацию. К сожалению, государство не сильно этим занимается. В Новосибирске нет даже приюта для бездомных. Для собак и кошек есть, а для людей нет. Церковь порой становится последним пристанищем для человека, у которого нет надежды.

Фото Аркадия УВАРОВА

— Как вы влюбились в своей жизни? Это было один раз?

— Наверное, это была любовь с первого взгляда. Я встретил свою будущую супругу в Петропавловском соборе в Томске, там она работала ризной. Увидел ее — и сердце откликнулось. Прежде ни к кому подобного не чувствовал. Потом в Новосибирске встретились. В июле познакомились, а в октябре поженились. Для меня важно, чтобы дух был один, чтобы человек был верующий. Я такого человека нашел и полюбил, она по-настоящему единственная. У нас есть сын. Он священник. Окончил НГУ, кандидат филологических наук, преподает в университете латинский, греческий, еврейские языки. Его жена, тоже выпускница НГУ, сейчас кандидатскую пишет. У нас пятеро внуков.

— Вы верите в рок, судьбу?

— Не верю. Православное понимание промысла Божия дает человеку свободу. Человек сам выбирает, творить добро или зло, а также исправить ошибки. Может жизнь свою строить так, как он того хочет. Но если мы со своими грехами бежим от Бога, когда эти грехи, грешочки или грешищи складываются в одну большую кучу, то эта куча и приводит нас к тому, что мы называем роком или судьбой. Я так думаю.

— Наверное, священники знают все секреты других людей, даже самые постыдные. Знают самую большую низость, на которую способен человек…

— И самую большую высоту, на которую способен человек.

— В чем люди признаются на исповеди?

— Признание — половина дела. Раскаяние должно быть искренним. Покаяние — это перемена жизни. Тогда есть надежда, что человек исправится. Грехи почти у всех одинаковые. Гражданский брак, супружеская неверность, осуждение, зависть, непочтение к старшим, к родителям в том числе. Ложь, ругань, обида, гложущая сердце. Даже святые отцы говорят: чтобы избавиться от обиды, нужно попросить святого человека помолиться, только тогда обида может уйти.

Где начинается рай
— Есть ли грех, который нельзя простить?

— Господь не хочет смерти грешника. Каждому человеку предоставляется возможность покаяться. Не прощается грех нераскаянный, когда человек не раскаивается в нем, закостеневает. Такой грех становится его привычкой. В религии есть вещи, которые не сразу могут быть понятны. С Христом рядом распяли двоих разбойников. Один из них сказал: «Помяни меня, Господи, когда придешь в Царствие Твое». Господь ответил: «Сегодня же будешь со Мной в раю». И мы даже не знаем, как зовут его. Так он и остался в истории как благоразумный разбойник. В храме Александра Невского есть икона благоразумного разбойника. И, по верованию Церкви, он первым вошел в рай. То есть, если человек хочет спасения, Господь всегда ему предоставляет такую возможность. Время нашей земной жизни дано для того, чтобы человек определился: с кем он, где он. И Царство Небесное начинается здесь, в этой земной жизни, в сердце человека. Но и ад тоже начинается здесь. И когда у человека в сердце адское состояние, он не может быть в раю. Потому что он привык здесь к аду. Человеку трудно избавиться от своих нехороших привычек, это знают все. Царства Небесного достигают те, кто прилагает усилия. Прилагать усилия к себе трудно. Но Господь сказал: «Иго Мое — благо, а бремя Мое — легко». Но хотя это иго и бремя, всем желающим спасения Господь помогает.

— У вас очень красивый крест. Почему кресты у священников разные?

— У священника три вида крестов. Когда человека рукополагают во священника, архиерей на него надевает белый восьмиконечный крест. За выслугу лет и за труды его награждают наперсным протоиерейским крестом — он четырехконечный, позолоченный. И когда дальше служит, его награждают крестом с украшениями. На мне крест с украшениями.

— Носите только его?

— На богослужения я всегда надеваю крест с украшениями, как положено. Если есть возможность, то крест в соответствии с цветом облачения. Например, на Пасху — с красными камешками. Каждый священник, как и всякий крещеный человек, носит свой нательный крест. Крест — символ нашего спасения. Он — видимое напоминание, что надо брать пример с Христа в отношении к людям — всех любить, всем помогать. Господь нам говорит: «Возьми Крест свой и следуй за Мной». Без ропота, обид и негодования. Как он.

Господь сотворил человека для счастливой жизни, а проблемы мы делаем себе сами. Он нам дал рекомендации для счастливой жизни, так сказать инструкцию по применению — Десять заповедей. Если я их соблюдаю, я счастлив, потому что я с Богом. И всем также желаю стараться соблюдать заповеди и быть счастливыми.

Источник VN.RU