В разведке всякое случалось...

Молодого офицера определили в разведку. Вернее, он сам вызвался. Заманчивой и непростой была эта служба, и хотелось испробовать свои силы. Участок фронта, который оборонял 347-й стрелковый полк 308-й дивизии, был тем местом, где проходило направление главного удара немецко-фашистских войск на Сталинградском фронте. Стрелковая дивизия, в которой служил прадедушка, обороняла один из заводских районов Сталинграда, прикрывавшем подступ к Мамаеву кургану, высоте, которую немцы стремились взять во что бы то ни стало.

Из рук в руки
Несколько раз Мамаев курган переходил из рук в руки. 14 — 16 октября 1942 года шли самые ожесточенные бои. Там без передышки отражали воины 308-й дивизии атаки немцев. 16 атак отбила в один из этих дней дивизия, в которой сражался Сергей Василенко. Жуткую картину представлял из себя Сталинград. Прадед говорил, что: «Горело все, что могло гореть, и в этом пекле надо было не только остаться в живых, но и победить врага».

Вспоминал прадед одну историю: «…Были посланы в тыл три человека, в том числе и я, проследить за продвижением противника, направляющего свои силы на Сталинград. Прожили мы там три дня. В первые дни укрывались в погребе, на третий день перебрались на ветряную мельницу в подвал. Немцы заметили нас. Мы решили срочно возвращаться. По пути назад очень проголодались и ночью наткнулись на немецкую кухню. Одеты мы были в немецкую форму. Немного посовещавшись, решили подойти к немцам. Те молча покормили нас, приняв за своих. Затем мы связали их, обезоружили и стали пробираться к нашим».

За линию фронта
Будучи в разведке, моему прадедушке не раз приходилось добывать вражеских «языков». Охотились и немцы за нашими воинами и однажды сумели выследить один из «коридоров», которыми пользовались русские разведчики. В это время в полк из штаба дивизии прибыл майор. Прадеду поручили провести его в штаб полка. «Вместе мы спустились к Волге — вспоминал он. — Промелькнула какая-то тень и неподалеку от нас разорвалась граната, а вслед за этим мы увидели двух немцев. Я накрыл их своей гранатой. Поползли вперед и увидели еще одного немца, укрывшегося в окопчике. Я бросился к нему, оглушил, связал руки и вернулся к майору. Тот оказался тяжело ранен. Пришлось нести на себе обоих — и майора, и «языка».

11 ноября 1942 года 308-я дивизия, в которой служил прадед Сергей, понеся большие людские потери, была отведена за линию фронта на перегруппировку. В дальнейшем она участвовала в завершении Сталинградской операции, в боях против армии Манштейна, которая стремилась в 1943 году выручить из кольца окружения под Сталинградом гитлеровскую армию Паулюса.

Пушка «заговорила» снова
Шли тяжелые бои. В один из дней во взводе прадеда осталось всего 14 человек. Погиб артиллерийский расчет. Последняя пушка замолчала. Немцы начали новую атаку. Прадед бросился к орудию, в это же время к нему пробралась медсестра. Она помогла найти ящик с боеприпасами. Пушка «заговорила» снова. Немецкие танки повели по ней прицельный огонь. Одна мина разорвалась рядом. Хорошо, что прадед успел отползти. Следующий выстрел был удачным, загорелся немецкий танк. Еще два-три выстрела — и немцы повернули назад. В одном из таких боев мой прадедушка был тяжело ранен. Очнулся в медсанбате. Кто его спас? Может, та самая сестричка?

После санбата прадед попал в 351-й полк 308-й дивизии. Правда, этому предшествовал казус. Не захотелось отставать моему родственнику от своей дивизии, сбежал он из медсанбата. Не раз рассказывал он мне эту историю: «В штабе батальона документы спрашивают — они у меня были, предъявляю. Не верит капитан, вызывает медика: «Развязать рану!» Проверили — рана настоящая, заживать начинает. А начальник штаба все не верит, бушует: «Дезертир! Расстрелять!» Спасибо, комиссар вмешался: дескать, не с фронта парень бежит, а на фронт».

Такой «язык» был нужен
Из-за ранения назначили прадеда начальником пункта сбора донесений. «Пять телефонных аппаратов было передо мною, порою по два-три звонят одновременно. Из каждой трубки слышится почти одно и тоже: «Помогите… Погибаем… Нечем отбиться…» А ответ один: «Держитесь, до темноты держитесь!» — вспоминал прадед.

Когда Сергей Василенко выздоровел, перевели его во взвод разведки. Сменил его на пункте связи какой-то лейтенант, тоже раненый. И пошел прадед догонять своих.

Всякие были случаи с прадедом в разведке: «А бои в ту пору у завода «Баррикады» проходили страшные. Получили мы как-то приказ: «У немцев появился какой-то инженер. Такой «язык» нам нужен. Взять его!» Двое суток караулили мы штаб немецкого полка, но не смогли взять инженера, он всегда с охраной ходил.

С пустыми руками не возвращаться
На третью ночь решили: «Не возвращаться же с пустыми руками!» Слышим в развалинах немецкую речь. Переглянулись. Анатолий Давыдов, который немецкий язык знал, ближе к развалинам пополз. Вернулся, доложил: «Три немецких фрау». Решили, что двух свяжем, в рот — кляп, чтоб шум не подняли, а третью с собой заберем. Так и сделали. Наш капитан, как увидел женщину-«языка», заорал, махнул рукой. Потом уже эта фрау рассказала такое нашим командирам, что капитан смягчился.

Была еще одна интересная история: «Осень 42-го года. Разрушенный Сталинград. Прячась в развалинах, разведчики тащили «языка», наткнулись на подвал, в котором было, судя по количеству голосов, человек шесть-семь. Да не просто немцев, а эсэсовцев, по мундирам поняли. Однако мы прошли мимо. «Язык» наш был очень важным, решили не рисковать. Только после выполнения задания доложили начальству: мол, можно разгромить и даже поживиться. Командир разрешил атаковать вражескую группу. Убираем потихоньку часового. Я — у входа в подвал, Толя Давыдов и Дима Исаев заскочили в сам подвал. Похватали со стола планшеты (все три), да еще мундир ребята прихватили. И — деру.

Шум поднялся большой
А шум-то подняли большой. Позади нас стрельба разгоралась, что нам и на руку было. Добрались до передовой, и там на две наши зеленые ракеты перешли линию фронта благополучно, никого не зацепило. Комбат Рындин нас уже ждал. Сказал: «Пока отдыхайте!» Часа три-четыре всего поспали. Будят: «Вас в штаб дивизии. Да приведите себя в порядок!» Прибыли мы в штаб дивизии, чистые, выбритые. Комдива Гуртьева не было, принимал комиссар Свирин, полковник.

— Рассказывайте все — от и до!

Мы рассказали.

— Молодцы! — говорит. Пожал нам руки и вручил ордена Отечественной войны. А потом кивнул своему адъютанту: «Принимай ребят!» Адъютант завел нас в подвал за ширму — плащ-палатку. А там… котелок с водкой, буханка хлеба и три банки тушенки. Выпили, награды обмыли. Тут какой-то юноша вертелся с фотоаппаратом. Сфотографировал нас. До сих пор берегу ту фотокарточку далекой моей фронтовой молодости».

Снова — родная Черновка
После тяжелых ранений прадед был комиссован и отправлен в родное село Черновка.

В 1955 году прадед успешно окончил отделение физики и математики Куйбышевского учительского института.

До 1958 года работал в Красносибирской школе заведующим и учителем. Здесь он знакомится с молоденькой учительницей Прасковьей Семеновной, это моя прабабушка. Они создают крепкую, дружную семью. Затем молодых педагогов переводят в Кочковскую школу №2, которая была позже переименована в Новоцелинную среднюю школу.

В архиве нашей семьи много благодарностей, почетных грамот, фронтовых наград за многолетний безупречный труд моего прадеда. Сергей Лукьянович совсем недавно покинул нас, не дожив до 65-летнего юбилея Победы. Мы бережно храним память о нем как о замечательном Человеке и его боевые награды: орден Отечественной войны, медали «За отвагу», «За боевые заслуги», «За оборону Сталинграда» и трудовую награду «Отличник народного просвещения».

Фотографии статьи

Сергей Лукьянович Василенко.