О ком плачут берёзы

А случилось вот что. На перегоне Груздёвка — Каргат шёл товарный поезд. В эшелоне находилось четыре вагона со снятыми с хранения боеприпасами. Где-то на полигоне должны были закончить свое существование мины, отлежавшие свой срок на складах. Однако в 20 часов 44 минуты, в двенадцати километрах от Груздёвки и восьми километрах от Каргата, загорелся один из вагонов. Сопровождающие груз военнослужащие сумели оповестить об этом локомотивную бригаду. После экстренного торможения состава они стали бороться с огнём. Но...

Раздался мощный взрыв. Потом с интервалом в 10 — 15 минут ещё бабахнуло трижды. После этого было ещё двадцать взрывов. А всего канонада длилась около часа. Из пяти сопровождающих под взрывами двое сразу погибли. Оставшиеся в живых вынесли из-под обломков тяжело раненного товарища.

Повезло, что состав успел разминуться со встречным товарняком, который вёз метанол. Несколько минут оставалось и до встречи с пассажирским поездом № 101 «Иркутск — Ленинград», в котором ехали в основном студенты ленинградских вузов...

Тогда, двадцать лет назад, эта трагическая новость облетела все газеты нашей страны. О случае под Лебедёвкой писали «За изобилие», «Красная звезда», «Московские новости», «Комсомольская правда», «Советская Сибирь». О нём рассказали в последних новостях областное и центральное телевидение.

Выдержка из газеты «Комсомольская правда»:

«...Часовой, находящийся в теплушке, заметил клубы дыма из впереди идущего вагона. Тут же вырвалось пламя. Распространение огня было молниеносным. Часовой матрос Юрий Антонов поднял караул в ружьё. Начальник караула младший сержант Максим Мешков приказал матросу Александру Кравченко оповестить о пожаре локомотивную бригаду. На скорости состава 60 километров в час Александр Кравченко с оружием в руках выпрыгнул из теплушки и выстрелом в воздух привлёк внимание машиниста.

Экстренное торможение вагона. И ребята сами подручными средствами начали тушить огонь. Они не покидали свой пост, пытаясь сбить пламя, хотя сами были объяты огнём. Но силы были неравны. Взрыв!

Взрывной волной выбросило из вагона тела погибших — прапорщика Владимира Цапкова и начальника караула младшего сержанта Максима Мешкова. У матроса Олега Кожана при падении была раздроблена нога, было много ожогов. Александр Кравченко получил контузию, временно потерял слух. Но ни один из них не поддался панике».

В готовность были приведены все предприятия и учреждения нашего города. Организовали оперативный штаб. Немедленно были направлены на место происшествия все соответствующие службы. Для восстановления железнодорожного пути к месту происшествия были направлены краны, тяжёлые бульдозеры. А пятнадцать «КамАЗов» загрузили щебёнкой и отправили в сторону Лебедёвки.

По срочному вызову туда понеслась машина пожарной части нашего города. Сначала одна. Следом вышла вторая. И меньше через час — третья. Резервная.

Кроме наших пожарных, помогали коллеги из Убинского, птицефабрики, лесхоза, ближних совхозов района. Они работали здесь два дня. Последняя пожарная машина ушла на следующий день лишь после того, как собранные боеприпасы подорвали на болоте неподалёку от бывшей Будёновки.

Место взрыва сразу было оцеплено военными и работниками милиции. До прибытия специалистов по взрывным работам никто ничего не трогал. Рабочий отряд из Каргатского железнодорожного околотка ночевал на месте происшествия. К утру прибыли железнодорожники из Кокошино и Груздёвки. За четыре с небольшим часа восстановили пути.

На месте взрывов оказалось две воронки: одна 10 — 12 метров в диаметре и четыре метра глубиной, а другая поменьше — четыре метра диаметром и полтора метра глубиной. Оборвана была и контактная сеть. Тридцать восемь железнодорожников за восстановление пути были поощрены.

Работники торговли, ОРСа обеспечили всех питанием. Транспортные, дорожные организации Каргата трудились два дня.

Для спасения людей подняли врачей, фельдшеров и медсестёр районной больницы. Подготовили лабораторию, развернули пункт приёма крови. На помощь прибыли убинские врачи, а потом, спецпоездом, и чулымские.

Когда в отделение «Скорой помощи» привезли двух раненых, одному из них требовалась срочная операция — ампутация ноги. Проводила её работающая тогда хирургом в нашей больнице Зинаида Панилёнок. В тот же день раненых и погибших вертолётом отправили в окружной военный госпиталь.

Вот такая трагедия. В мирное время. В нашем районе живут её свидетели. Те, кто видел всё это своими глазами, принимал участие в ликвидации последствий. Но мало кто знает имена и фамилии принявших огонь на себя — ребят срочной службы, сопровождавших опасный груз.

Через год, летом 1990 года, на подъезде к пикету № 1-3149 был установлен обелиск погибшим при исполнении воинского долга Максиму Мешкову и Владимиру Цапкову, награждённым орденом Красной Звезды (посмертно). Обелиск привезли из Москвы родители Максима Мешкова и установили среди раскидистых берёз неподалёку от Лебедёвки.

После этого они приезжали из далёкой столицы к месту гибели сына и его боевых товарищей.

«При посещении этого скорбного места нам было приятно увидеть, что кто-то не прошёл мимо — положил к обелиску полевые цветы, два яблочка. К нам подходили путевые обходчики со словами сочувствия и поддержки», — пишет мама Максима Мешкова.

И вот очередная годовщина гибели ребят: 19 июля этого года исполнилось двадцать лет, как они погибли неподалеку от Каргата.

На днях из Москвы пришло письмо в администрацию нашего города. Его прислала мама Максима Мешкова, Людмила Григорьевна:

«Матросы, девятнадцатилетние ребята, сделали всё и даже более, чтобы ваш город и его жители не пострадали. У них не было рации для оповещения в случае ЧП, не было автоматической отцепки вагонов и средств для тушения пожара. Им ничего не оставалось, как идти на самопожертвование.

Если бы не героизм этих ребят, страшно представить ту трагедию, которую бы пришлось пережить жителям вашего города.

В поезде №101 возвращались из практической командировки студенты Ленинградской медицинской академии. Но они не могли подобраться к погибшим, чтобы оказать им медицинскую помощь и вынести их в безопасное место, так как всё рвалось кругом, разлетались осколки снарядов, срубая верхушки деревьев.

Зачем я это пищу, бередя и без того незаживающую рану? Пусть жители Каргата и района узнают имена героев — своих спасителей. За эти годы у вас выросло целое поколение двадцатилетних. Наверняка они не знают, кому обязаны своей жизнью и здоровьем.

Мы с мужем по возрасту и по состоянию здоровья уже не можем преодолеть дальние поездки, чтобы побывать на месте гибели своего сына и его товарища. Но в часть, где они служили, мы написали письмо с просьбой навести порядок на месте их гибели: покрасить оградку, восстановить плиту и т. д. Хочется надеяться, что не откажут в нашей просьбе, обещали не забывать. Но это было тогда... Матросы очень спешили вернуться в часть, ведь это было накануне Дня Военно-морского флота... Не успели. Вечная им память!»

Письмо Людмилы Григорьевны Мешковой и все материалы об этой трагедии собраны в музее нашего города. Его сотрудники оформляют стенд, посвящённый памяти моряков-героев. А бывшие моряки-каргатцы, которые сегодня живут здесь и хранят своё братство, решили взять шефство над обелиском.

...У московского паренька, студента вечернего отделения института Максима Мешкова, который в июне 1988 года попал служить в морскую пехоту в Ярославской области, было двенадцать успешных командировок по сопровождению военных грузов. Тринадцатая стала последней... Он и мичман Владимир Цапков погибли здесь, на каргатской земле. Помните об этом, живущие.