Даешь свободу...

В субботу Витек отправился в гости к куму, который давно его звал, чтобы тот посмотрел, как живут коренные сибиряки. Переправившись на обеденном пароме, Витек быстро зашагал в деревню. В то время мотоцикла у него еще не было. Встреча была трогательной и веселой. Кум показал добротный дом, придомные постройки. По двору ходили куры, утки, гуси мерно покачивались на зыбкой глади речки Умны. Но особенно Витька удивило обилие свиней. В луже, посреди загородки, сидел боров, здесь же лежали две хавроньи, а вокруг носились поросята всех мастей и размеров. Кроме того, в свинарнике кто-то серьезно возился и сопел. На вопрос: «Сколько их, кум, у тебя?» — тот почесал голову, долго шевелил губами и, наконец, махнув рукой, сказал: «А кто же их, волков, считал?» Время близилось к вечеру. Кумовья с удовольствием попарились в баньке, выпили мятного кваса, немного отдохнули и сели ужинать. Хозяйка расстаралась. Захмелев и расчувствовавшись, пели про все — про Хаз-Булата, и про синий троллейбус, и про казака на Дону, и много других песен, которыми так богата наша русская душа.

Уже ближе к полуночи вышли на крылечко, посмотрели на звезды, покурили и пошли спать. Утро выдалось ясное. В голове немного шумело. За завтраком шум прошел, поговорили за жизнь. Время летело быстро, нужно было идти на паром. От «посошка» Витек отказался, и тогда кум сказал: «Возьми чушка!» Витек долго отнекивался, но наконец сдался и поросенок перекочевал из загона за плечо Витька. «Ничё, — подумал Витек. — Выкормлю, а кум через годик приедет, я его свежанинкой угощу, мы тоже не лыком шиты!»

Шел он не торопясь, время в запасе было, ласково грело солнышко, и был чудесный день, которыми иногда балует нас природа в конце августа. Немного не доходя до свертка, Витек вдруг почувствовал, как по пояснице растекается, именно растекается и опускается вниз мокроватое тепло. Через секунду дошло, что подарок справил малую нужду прямо в мешке. Совершенно не думая о последствиях, Витек сбросил мешок с плеча и сразу понял свою ошибку: горловина не была завязана, а просто перекручена. Мешок открылся. Поросенок оказался на свободе. Ошалев от солнечного света, он дико взвизгнул, присел, а потом рванул сквозь траву, прямо в старицу. Витек за ним, однако перед стеной из кустов, густо переплетенных диким хмелем, остановился и постарался наладить вербальный контакт. На зазывные «Чух, чух, чух...» поросенок не реагировал. В ход пошли увещевания, мол, какой у тебя хороший дядя, лежит себе в луже, какие прекрасные братья и сестры — они не лазают по старицам. «Подарок» отвергал все!

Ну что, нужно лезть. Ругая себя и ни в чем неповинного кума, Витек продрался через преграду и оказался в раю кровососов — тучи комаров и мошек накинулись на него, стараясь утолить голод. Жертва отмахивалась как могла. Воздух был тяжелым, теплым и влажным. «Подарочек» уже освоился на новом месте, здесь ему больше нравилось, чем в мешке. Он ковырял землю носом и негромко чавкал. Охотник сразу оценил ситуацию, отступление чушку преграждала упавшая когда-то полусгнившая лесина. Берега были достаточно высокими. Медленно наступая, чуть-чуть причмокивая, вытянув правую руку и шевеля пальцами, Витек двинулся вперед.

Поросенок не ожидал ничего хорошего от контакта с будущим хозяином, медленно отступал, не сводя с него глаз-пуговок. Через минуту животина поняла, что это тупик, и инстинкт самосохранения бросил ее прямо на охотника. Он летел, как футбольный мяч, и уже совсем было обошел «вратаря», однако Витек, падая, выгнувшись, как гимнаст, корректируя закон всемирного тяготения, в эстетичном прыжке боком успел схватить поросенка за заднюю ногу. Истошный визг резанул по ушам и бархатом растекся в голове. «Изловил!!!» Сердце стучало громко и часто.

«А, сволочь! Теперь не уйдешь!» — кричал Витек и несколько раз от всей души шлепнул поросенка по упругим ляжкам. Крепко прижимая к себе трофей, он выбрался на дорогу, нашел мешок и водрузил в него беглеца, вытащил из ботинка шнурок, разорвал его, половинкой завязал мешок, а второй частью зашнуровал верх ботинка. Только после этого почувствовал, как горит потное лицо, пострадавшее от укусов насекомых. Витек стряхнул с одежды прилипшую паутину, какие-то прутики, листья и сухую травку. Он присел на придорожную кочку, закурил. Мешок лежал в ногах. Из него, сквозь небольшую дырочку, торчал пятачок поросенка. Он дышал быстро и шумно. Некоторое время Витек смотрел на эту достаточно подвижную часть тела — какие мысли были у него в голове, какие слова и эпитеты применял он для увещевания своей ноши, мы не знаем. Только прежде чем встать и пойти, Витек глубоко затянулся и выпустил густую струю дыма прямо в ноздри ничего не подозревавшего животного.

Зря он это сделал! Поросенок никогда раньше не курил и, вдохнув ядовитую струю, рванул и, разорвав худоватый мешок, истошно вопя, вновь оказался на свободе. Он помчался по дороге прямо к недалекому обрыву. Мечты о торжественной встрече кума улетали в небольшом облачке пыли. Заорав «Банзай!», Витек снова кинулся за беглецом. Почему прозвучал самурайский клич, он объяснить не сумел. Поросенок остановился на краю обрыва и развернулся, однако, увидев красное, искаженное яростью лицо преследователя, понял: «Пощады не будет!» и, растопырив передние ноги, съехал на заднице прямо в воду. Он поплыл через небольшую проточку к песчаной отмели островка.

На сей раз Витек опоздал, он наблюдал, как поросенок выбрался на остров, отряхнулся и стал гулять по песчаному пляжу. Обозвав беглеца самыми нехорошими словами и пожелав скорейшей встречи с дикими животными и воронами, Витек плюнул и ушел. А что было делать? Но не лезть же за гадом в воду. На паром он пришел вовремя. А вот как сложилась дальнейшая судьба беглеца, мы не знаем.