Никто не забыт, ничто не забыто?!

В честь Победы в Новосибирске установлен мемориал погибшим на войне, труженикам тыла, способствовавшим приближению Победы. Последний раз мне пришлось быть у мемориала в феврале этого года. Порадовало то, что территория мемориала тщательно очищена от снега, горит Вечный огонь, возле которого стоит почетный караул. Смена караула, его ритуал впечатляют. Нужно отдать должное тем, кто вложил большой вклад в дело формирования списка погибших на полях сражений как жителей области, так и жителей города Новосибирска.

Создается впечатление, что мемориал, словно белыми звездочками рассыпался по населенным пунктам области в виде обелисков и памятников. Они являются произведением искусства и созданы для увековечения памяти людей, исторических событий и несут воспитательный посыл. Как правило, они устанавливались у клубов и школ, утверждая, что «никто не забыт и ничто не забыто».

Бывая у обелисков, приходишь к выводу, что не везде отнеслись со всей серьезностью к проектированию и установке обелисков. В чем оно заключается? В селе Емельяновка Мошковского района у здания школы установлен хороший обелиск, на нем отчеканены имена погибших земляков, их восемьдесят четыре. Радует то, что школа, население села, участники войны, делая большое дело, не остановились на полпути, а выполнили его так, что, находясь у обелиска, представляешь горе семей погибших. Восемьдесят четыре жизни для такого небольшого села! Видно, что здесь бывают взрослые, дети, и не только в День Победы. Обелиск ухожен и привлекает к себе. В Купинском районе в селе Новоключи установлен памятник, отражающий трагизм войны. По количеству цветов и венков можно судить о том, что памятник — это место паломничества жителей.

В селе Сокур Мошковского района у школы № 19 возвышается обелиск, на нем запечатлено сорок пять фамилий погибших, а где остальные? Кто может восстановить справедливость для тех, кому не нашлось здесь места? В селе Орск есть обелиск, но найти на нем фамилии погибших невозможно, так как их просто нет. Почему хорошо начатое дело не доведено до логического конца? А ведь живет в селе единственная из 25 участников войны, вернувшихся в село, оставшаяся в живых Зинаида Семеновна Сизикова, которая на память знает фамилии сорока семи погибших земляков. Почему же они не запечатлены на обелиске? Зинаида Семеновна тридцать три года учительствовала в школе, возле которой установлен памятник-обелиск. Почему не воспользоваться памятью воина-ветерана? Не восстановить справедливость будет явным предательством погибших.

Прошло много лет после установки памятников. В каком они состоянии и как с ними работают в воспитательных целях? Обновление их происходит весной перед праздниками, а затем о них забывают. А ведь нужно бы школам, как это было в СССР, проводить массовые мероприятия у обелисков. Например, такие, как день молодежи, спортивные мероприятия. Молодожены едут в город, возлагают цветы у памятников, а разве не нашлась бы пара цветков для погибших сельчан, и не только на войне Великой Отечественной; ведь на памятнике есть и имена ребят, погибших в локальных войнах. Заслуживает внимания то, что в Сокуре Мошковского района, в школе № 19, к обелиску в зимнее время постоянно очищена дорожка, поддерживается внешний вид обелиска.

Жизнь вносит свои коррективы в историю. Обелиски стоят, а школ, клубов, около которых они были установлены, уже нет, кругом пустыри. Так произошло с памятником в селе Мошнино: клуб снесли, обелиск остался в стороне от села, но благодаря активности жителей нашел свое место у новой школы. В селе Мотково здание школы перенесли в другое место, а обелиск забыли. Только благодаря заботе участника афганских событий Ивана Викторовича Сметанникова он покрашен, ухожен. Кстати, ни в Мошнино, ни в Мотково на обелисках имен погибших нет.

Создается впечатление, что в области нет единого центра, который бы корректировал работу вокруг обелисков и памятников, следил бы за их сохранностью. Некоторые из них требуют реставрации.

Да и пора уже восстановить справедливость — имена погибших в годы войны должны быть обнародованы. Давно пора. Это чисто человеческое отношение к памяти тех, кто погиб, защищая Отечество. Слова Роберта Рождественского «Это нужно не мертвым — это нужно живым» относятся к нам, живущим сегодня, и будущим поколениям. И мы не имеем права закрывать глаза на проблемы истории. Меняются строй, идеология, а вечные ценности остаются.

Очередная дата Победы заставила нас вспомнить и о живущих участниках Великой Отечественной войны. Их осталось очень мало и с каждым днем становится все меньше, самому молодому участнику войны семьдесят девять лет. Последствия военных действий, физические и душевные раны еще не зарубцованы. Родина оценила их заслуги, может, только не в той мере, какую они заслужили. Ветераны войны очень скромны и не требуют большего, однако им неприятна кампанейщина, им нужно повседневное внимание и особенно тех служб, которым президент и правительство поручили заботу о них.

Обидно, но не считается нужным поздравить ветеранов войны с днем рождения. Не находят сельские Советы копейки, а может, внимания, чтобы опубликовать некролог о смерти участника войны. Известны случаи, когда о кончине однополчанина-земляка ветераны узнавали с опозданием, случайно. Нельзя ли организовать доставку бывших фронтовиков на похороны друга? Сами-то они уже не имеют сил, да и информацию получают поздно. Почему не хоронят их как воинов-победителей, не слышны заслуженные прощальные залпы?

Собираем их в честь Дня Победы. Несомненно, нужно. А в другое время разве не хотят они пообщаться? Но кто это организует, кто возьмет на себя такую инициативу? Да никто. Кто обязан — не хочет, а кто смог бы — не находит поддержки у властей. Да, здоровье ветеранов не всем позволяет передвигаться, но сознание того, что их помнят, заботятся, душевно радует. Пожилые люди очень ранимы, и любое невнимание к ним оставляет в душе черный след, незаслуженную обиду. «Никто не забыт и ничто не забыто» — однозначно принадлежит и ветеранам войны, и труженикам тыла. У нас же получается с защитниками Отечества так: жил как мог, умер тихо, похоронили по-быстрому и — забыли. Не поэтому ли в стране такое негативное отношение к армии?

Не дело забывать погибших, выживших в боях, но не доживших до наших дней и уж совсем негоже забывать живых — нить сегодняшнюю, соединяющую современников с войной XX века.

Один из разделов мемориала области повествует о том, что тыл обеспечил фронт всем необходимым для Победы. Цифры впечатляют. Но информация не отмечает главного, кто все это создавал? Получается, что достигнутое появилось само собой и не было Подвига в тылу? Известно, что весь труд тыла лег на плечи стариков, женщин-матерей, подростков и детей. Не было ни одного человека, который бы был не у дел, не вносил свою долю во всенародное дело обеспечения фронта всем необходимым.

Существовала тесная связь фронтовиков с коллективами, в которых они работали до призыва.

«Привет и почтение всем без исключения старым и малым, работникам удалым от вашего колхозника-земляка. Моя просьба будет, чтобы вы своим честным трудом помогали нам, фронтовикам, быстрее разбить голову германскому фашизму и очистить нашу Родину-Отчизну. С приветом ко всем ваш колхозник Данила Иванович Свинаренко».

Это письмо фронтовика, отца девятерых детей, который в возрасте 49 лет в 1943 году погиб в бою под Мелитополем, простой русский солдат.

Такие письма были очень частыми. Они согревали души тыловиков и вселяли надежду на то, что совместными усилиями приближают конец войны.

Особенно было тяжело женщинам-матерям. Им приходилось работать почти круглосуточно. В городе у станка, в селе на ферме, в поле. Остается только догадываться, сколько трудов, сил, мужества понадобилось, чтобы в одиночку поднять, взрастить, воспитать детей, дать должное образование. Они с честью выполнили свой материнский долг. Велика была их любовь и к детям, и к погибшим мужьям.

Явным подспорьем в народном хозяйстве была молодежь в возрасте 15 — 16 лет. Парнишки осваивали технику, к этому же привлекали и девчонок. В селе молодежь выращивала зерно, заготавливала корма, работала в животноводстве. Вместе со взрослыми они несли нелегкую ношу по обеспечению фронта одеждой и продуктами питания. Работали столько, сколько было нужно. В животноводстве женщины и девчонки — доярками, мальчишки пасли скот. Вручную доили 25 — 30 коров, сепарировали молоко, убирали помещения, раздавали корма, после небольшого перерыва процесс повторялся. Это зимой. В летнее время дойка проводилась на летних площадках, в перерыве между доением — ремонт животноводческих помещений, скирдовка сена на сеновале.

Труд на заготовке кормов был невыносимым. Косили сено конными косилками, а там, где их было мало или не было, косили вручную. Сена требовалось много, и потеря времени на заготовке кормов была недопустима. Сгребали сено конными граблями, на которых сидели мальчишки по 10 — 12 лет. Сгребали сено и вручную. Жара и большая продолжительность рабочего дня выматывали силы. Были случаи, когда ручные грабли привязывали к рукам, так как держать их не было сил; во время скирдования сена из-под ногтей выступала кровь. Питались хлебом, мучной похлебкой, молоком. Этому были рады. Зимой сено подвозили к фермам, и опять девчонки. На двоих запрягали быков в трое саней и отправлялись в степь. Там откапывали скирды от снега и загружали сено, к вечеру возвращались к фермам. Разгружали сани, чтобы на следующий день ехать опять. И так изо дня в день.

Одежда была ветхой, тепло не держала, а морозы стояли такие, что у быков из ноздрей шла кровь. Болели лишь тогда, когда уже не могли подняться. Население было многонациональным: русские, татары, немцы, казахи, украинцы, белорусы, эстонцы, поляки, чеченцы и другие народы. Горе сближает людей, они жили единой семьей, помогали друг другу как могли. Горе открывало людям душу, сближало их душевно, не было ни одного скандала на межнациональной почве. Омрачало то, что многие — немцы, эстонцы, поляки, западные украинцы, ингуши и чеченцы — находились под присмотром комендатуры, которая запрещала им выходить за пределы села. Да и русские не могли выехать далеко, так как колхозники были без паспортов. И свобода вроде бы, и нет свободы.

К концу войны надеялись на мальчишек-подростков, но старших, семнадцатилетних, забрали на фронт, меньших отправили в ФЗО (фабрично-заводское обучение) для пополнения рабочего класса. И опять в селе остались женщины, девушки и дети. Наравне со взрослыми нелегкую трудовую повинность несли дети с семилетнего возраста. Летом они помогали пасти скот, овец, проводили опыление посевов, участвовали в сенокосе, собирали колоски. Вместе со взрослыми занимались заготовкой топлива на зиму, изготовлением кирпича и самана, заготавливали ветки для снегозадержания на полях, зимой собирали золу и куриный помет для удобрения. Работы было много.

Жизнь была очень трудной, но молодость брала свое. Вечерами летом, в банный день, собирались у клуба на пятачке и под балалайку мальчишки — гармонисты были на фронте — плясали до утра, а утром садились на подводы и отправлялись на сенокос, пока ехали — спали, а там за работу. Зимой собирались по очереди в избах, клубы были всегда чем-то заняты, приносили керосин, дрова и устраивали танцы. Девушки не знали ни ласки, ни любви мужской. Многие из них так и остались старыми девами.

9 мая 1945 года пришла радостная весть о Победе. Отрадовались, отплакали, появилась надежда на лучшую жизнь. Но резкого перелома в жизни села не произошло, фронтовики еще не возвратились, а работы не убавилось, надо было восстанавливать разрушенное народное хозяйство, платить налоги деньгами, подписываться на займы. Пошла череда голодных годов. Парадокс: не свистели пули у уха тружеников тыла, но рядом с ними ходили холод и голод. Причем те, кто создавал продукты питания — жители села, вдоволь поели хлеба лишь в 1950 году. Тянулись изо всех сил, все от себя фронту отдавали — и хлеб, и одежду, и молодые жизни.

Обидно, что труд женщин, подростков в военное и послевоенное время по-настоящему не оценен. Вы можете увидеть летом в деревне пожилых женщин в фуфайках, пуховых платках, валенках, передвигающихся с помощью двух палок. Знайте, что это те бывшие в годы войны девушки, кто, голодая и замерзая, ковал в тылу Победу. В городе их можно видеть сидящими у окон и жадно глядящими на улицу. Спуститься с этажа и выйти во двор у них нет сил, да и в доме они передвигаются с помощью табуреток. Без содрогания нельзя смотреть на их руки, негнущиеся пальцы, суставы в узлах. Как могут эти руки, через которые прошло столько труда, держать ложку? Как не пожалеть их, как не отдать им должное?

Да и не жалости они заслуживают, а справедливости. Достигнув пенсионного возраста, они не смогли получить достойную пенсию, так как в колхозе зарплату деньгами не выплачивали, да и колхоз не являлся государственным хозяйством. Пришли к согласию и назначили колхозникам минимальную пенсию. Стыдно за государство, горько за пожилых людей, буквально замученных жизнью. А ведь они защищали и восстанавливали Отечество. И было бы справедливо, если минимальные пенсии приравняют к пенсиям ветеранов войны. Да, это очень большая работа, но люди заслуживают этого.

Требует справедливого решения отношение государства к детям войны, которые работали наравне со взрослыми, к детям, которые родились в те годы, так как отрава войны в их крови смолоду.

Почему у нас до сих пор не введен статус «Дети войны», как это сделало государство, которое мы победили, — Германия?

Заслуживают увековечения женщина-мать, женщина-героиня, женщина-труженица, а также подранки войны в скульптурной композиции? Заранее предвижу отрицательный ответ, так как на это нет средств. А может, это не так? Эти вопросы требуют скорейшего решения. Так как приходит время, когда ни повышать пенсию, ни устанавливать статус, ни создавать скульптуру будет не для кого. Не лукавим ли мы, утверждая, что «никто не забыт и ничто не забыто»?


Мы в школу пошли в сорок пятом...
Я — из того поколения,
Что в школу пошло
в сорок пятом.
Eще гремел репродуктор
Голосом Левитана,
Уже взорвалось над миром
Страшное слово — «атом».

А мы приходили в школу,
Мальчишки окраин, отпетые,
И в букварях читали
Рядом со словом «мама»
Святое слово — «победа».

Мы мало про зайчика пели,
Мы трудно, но прочно росли
И, думаю, все, как сумели,
То время в себе пронесли.

Голодное, терпкое время...
Из мёрзлой картошки супы.
И рвущиe душу гармони
в вагонах,
Наверно, нельзя позабыть,
Там были ценности иные —
Хватило бы хлеба
и дров.
И зажигалка из патрона
Нужней сегодняшних
ковров.

В те дни мужала
наша совесть.
И не прервалась связь
времен —
Нет ничего для нас дороже
Отцовских фронтовых погон.

Я тщусь понять —
а чьи же внуки
И дети чьи — каких отцов,
Цветной металл сегодня
грабят
С надгробий умерших бойцов?

Юрий МОШКОВСКИЙ.

Фотографии статьи

112-26.jpg