Мы пожелаем ветеранам — забыть души и тела раны

Он был школьником, когда началась война. Как и многие сверстники, не будучи в силах мириться с постоянным голодом, оставил девятый класс и пошел на завод, чтобы получать не 400, а 800 граммов хлеба. Ранним утром по пути на работу забегал в магазин, где получал свою пайку, покупал, как сам говорит, «чекушечку» молока и в минуты съедал этот нехитрый завтрак. Так до следующего трудового дня. Призвали его в сорок третьем и отправили осваивать военную науку в часть, что стояла над Амуром. Старослужащих маршевыми ротами периодически перебрасывали на фронт, а молодежь берегли. Муштровали как следует, готовили всерьез. Но однажды — это было незадолго до победы над фашистской Германией или сразу после нее — пулеметчика переквалифицировали в… санинструктора. Тогда из армии уволили «стариков» и девчонок, а им на смену срочно собрали из всех частей тех, кто носил очки или обладал не очень крепким здоровьем, и в три месяца обучили оказывать первичную медицинскую помощь. Предстояли бои на Востоке.

Из его маньчжурских воспоминаний самые яркие эти. Однажды Эдуард Малов вывозил раненых с поля боя…

«Мы отправились на попутной интендантской машине в медсанбат нашей дивизии. Но там «моих» раненых не приняли: мест нет. Медперсонал не справлялся с потоком покалеченных бойцов из других полков. Пришлось ехать в медсанбат соседней дивизии. Возвращаясь утром назад, я увидел страшную картину: весь дивизионный медсанбат, вчера переполненный людьми, был полностью вырезан. Не осталось в живых ни раненых, ни медработников. Мой друг Миша Охин остался жив только потому,что его вместе с другими ранеными я вчера отвез в другую дивизию...»

Говорят, резню устроили семеновцы вместе с разрозненными подразделениями японской армии, затерявшиеся в тылу наших войск. Они напали ночью и действовали бесшумно — исключительно ножами, чтобы не привлекать к себе внимания. Медсанбат, как обычно, двигался километрах в десяти за дивизией, и охрана его была слабая — легко раненные. По всей вероятности, ночью они уснули.

Другое воспоминание связано с эпизодом, когда пришлось столкнуться с японцем-смертником. Своей стрельбой из бетонной полусферы он не давал нашим пройти, как только кто-то показывался — открывал прицельный огонь. Тогда наши призвали на помощь артиллеристов. Пушка, выведенная на позицию прямой наводки, только с третьего выстрела смогла повредить один из трех столбов, на которых держалось это сооружение.

«Полусфера наклонилась и стала падать. Так боком и врезалась в землю. Люк в днище от удара открылся. Подбежав, наши ребята попытались вытащить стрелка, но не смогли, так как запястья его рук были прикованы к пулемету. Мы потом спрашивали пленных японцев: «Зачем приковывать, он же смертник?» Они отвечали, что сам попросил. Видно, не надеялся на свой самурайский дух», — говорит Эдуард Романович.

Стихи он начал писать еще в школе, но дальнейшие жизненные события заставили отложить это занятие до более спокойных времен. И все же память бережно хранила самые тонкие переживания и самые разные образы, которые потом обрели зримые черты на бумаге. В его стихах оживают впечатления детства, очень тонко отражаются переливы чувств, застигающие человека в переходные моменты его жизни или просто в смену сезонов…

Все на хмурые лица гляжу.
Стал с годами сам хмур
и обидчив.
Пусть бываю порой
неулыбчив,
Все ж улыбкой твоей дорожу.

И есть в маленьком сборнике, выпущенном несколько лет назад при меценатской поддержке «Инженерной геодезии» — предприятия, в котором Эдуард Романович Малов и его супруга, Полина Ильинична, проработали всю свою жизнь, несколько стихотворений, напоминающих о событиях сорок пятого и об их отголоске, ясно звучащем в сегодняшнем дне...

… А годы катятся под гору.
Редеют воинов ряды.
И фотографий
с красно-черной
Каймой все больше средь
других.
Глядим в их лица, провожая,
На их медали, ордена.
И понимаем — продолжает
Их отнимать у нас война.

Эти последние строки навеяны тем, что при выходе Эдуарда Романовича на заслуженный отдых на его родном предприятии из тридцати ветеранов войны оставалось лишь семнадцать. И все последующие годы вносили коррективы в этот список.

В поэтической почте редакции немало стихотворений о событиях шестидесятилетней давности. Их продолжают писать люди других поколений, пытаясь выразить то, что тревожит их и, наоборот, наполняет душу благодарностью и светом радости, гордости за то, что совершил народ во Второй мировой войне, и что в числе его бойцов был дед или прадед автора поэтических строк. Сегодня мы хотим предложить вашему вниманию некоторые из этих стихотворений.

* * *

Июнь сорок первого года,
В согласии с летом погода,
Зеленый у дома лужок.
На нем оживленный кружок
Сельчан, проживающих рядом.
И там же — я вижу
с крыльца —
И мать, хоть не праздник,
в нарядном
И в белой рубашке отца.
Негромкие тосты и речи,
И песни, что слышались мне,
Были, наверно, о встрече,
О скорой победе в войне.
Пусть детское сердце,
возможно,
Не все понимало, как есть,
Но песни звучали тревожно,
Как будто недобрая весть.
Прощаясь, простились надолго.
Не мирные ждали дела…
Последняя в жизни дорога
Отца навсегда увела.
Я проводы эти запомнил,
Хоть был в том июне мальцом,
Хоть нет уже отчего дома
С родным, до щербинки,
крыльцом.
Пусть было и горько, и трудно,
Судьбу я за то не виню,
Но… каждое мирное утро
Особою мерой ценю.

Автор этих проникновенных строк — новосибирец Горячев, не назвавший, к сожалению, ни имени, ни отчества.
Наш давний автор Надежда Петровна Думбровская написала лирическое стихотворение «Облетает яблоневый цвет».

Облетает яблоневый цвет,
Я грущу, прощаясь вновь
с весною.
Затерялся в вечности
твой след.
Но твоя любовь всегда со мною.
Вот она — в конвертах
фронтовых
Письмами питает мое сердце.
Ты остался в тех сороковых.
Я от горя не могу согреться.
Вновь волнует яблоневый цвет,
Только не тебе весны цветенье.
Молодым, всего-то
в двадцать лет,
Ты остался на полях сражений.
Яркой звездочкой горит
твоя весна.
Мне — седая осень
расставляет вехи.
Чашу горьких лет разлуки
пью одна,
Память о тебе я сохраню
навеки.

А следующие поэтические строки принадлежат Владимиру Дмитриевичу Горченкову, офицеру запаса.

От генерала до солдата
Освобождали мир когда-то
От зла коричневой чумы.
И перед памятью погибших,
Святыни предков защитивших,
Колени преклоняем мы.
Мы поздравляем ветеранов!
Пусть не болят былые раны!
Так хочется вам передать
Любовь, внимание живущих,
Надежду в жизни дней грядущих
И веру в божью благодать.
Мы пожелаем ветеранам
Забыть души и тела раны.
Разделим с ними пополам
И радости, и огорченья.
И в День Победы, день весенний,
Нальем «наркомовских»
сто грамм.

Мы присоединяемся к этому пожеланию и от всей души поздравляем дорогих ветеранов с Днем Победы! А Эдуарда Романовича Малова поздравляем еще и с его восьмидесятилетием!