EUR 112.0200 Многоцветье долгих лет
Объять необъятное
Придирчивые искусствоведы из отборочной комиссии музея долго ломали голову, как объять необъятное. Вместить всё не получилось, и часть работ, которые художник планировал в экспозицию, осталась в его мастерской. И вовсе не художественный уровень тому виной: признание и авторитет живописца Копаева в последние годы стали почти непререкаемыми.
Выставка, о которой идёт речь, особая. В некотором смысле это подведение итогов. За спиной 80 лет жизни. С юных лет «одна, но пламенная страсть» — тяга к прекрасному — вела его сквозь все перипетии голодной молодости, суровой воинской службы, возвышала над повседневной рутиной и обыденностью, придавала силы и уверенность.
Буклет, выпущенный к открытию выставки, уж очень кратко излагает основные события и даты долгой и, не побоюсь сказать, счастливой жизни: родился, учился, призван в 1943 году, демобилизован в 1950-м; Костромское художественное училище; член Союза художников России, участник более 70 выставок (региональных, областных, зональных, международных, персональных). За этими скупыми строчками жизнь прекрасного человека, счастьем знакомства с которым судьба так щедро одарила меня двенадцать лет назад.
Итак, попытаюсь дополнить сухие строки юбилейного буклета.
Первые навыки рисования будущий художник получил в изокружке при Доме пионеров, руководила которым великолепная Вера Фёдоровна Штейн — старейший скульптор Новосибирска (созданные ею барельефы украшают наш прославленный Театр оперы и балета).
В Костромском художественном училище участник Великой Отечественной Владимир Копаев учился в классе известного живописца, замечательного художника Николая Павловича Шлеина (ученика великого Серова). Там, в стенах училища, в сущности, и был заложен фундамент мастерства и почти классической манеры, так сильно действующих на зрителей картин Копаева.
Оком коллекционера
О чарующем, неотразимом воздействии живописной манеры Копаева можно говорить много, но лучше приведу случай, которому сам стал свидетелем.
Было это несколько лет назад. Я зашёл по делам в Новосибирский Союз художников, что на улице Свердлова. В ожидании председателя правления сидел в зале первого этажа, где размещается выставка-продажа произведений новосибирских художников. Посетителей, как водится в летние будни, было немного. С милыми смотрительницами мы говорили о том, о сём...
Но вот в дверях появилась женщина, приветливо поздоровалась, спросила: «Можно взглянуть?». Пошла по залам. Её открытое русское лицо показалось мне знакомым.
«Да это Надежда Кадышева — певица из ансамбля «Золотое кольцо»! — подсказала служительница без особенного удивления (они-то, эти милые смотрительницы привыкли к громким именам посетителей — то знаменитый спортсмен, то всемирной славы музыкант-виртуоз с мамой своей, а то «сам Евтушенко вчера был»).
Мне же внове было видеть заезжую знаменитость, так что глядел в оба глаза. А певица медленно шла вдоль развешанных картин, зорко вглядывалась. Острый профессиональный взгляд с прищуром выдавал опытного коллекционера. И вот она поворачивается к стене, на которой висит — нет, царственно красуется! — большая копаевская картина «Грибная пора» (там пронизанный солнцем августовский лес, чудный эффект освещённости «контражур», пластовское богатство цвета, левитановская дымка!)
Я хорошо помню этот миг, потому что не раз рассказывал о нём многим, в том числе и самому Владимиру Ивановичу. Знаменитая певица вдруг увидела эту картину, вздрогнула, словно поражённая молнией. Зачарованно стала вглядываться, то отходя, то приближаясь к полотну. Узнала цену. Не торговалась. Коротко расспросила о художнике, жив ли, есть ли ещё его работы в продаже. На предложение съездить в мастерскую живописца с сожалением ответила, что в этот раз не получится, скоро концерт, потом — в аэропорт. Она расплатилась. Её спутник подхватил картину. В глазах певицы, когда она прощалась, я увидел подлинную радость коллекционера.
Без пафоса
...Такие моменты, когда зритель попадает под действие живописной копаевской манеры, говорят об уровне его дарования и мастерства более всего.
Хорошее образование, повторюсь, это только фундамент. Талант требует повседневной работы, упражнения, развития. А жизнь сложилась так, что после возвращения в родной Новосибирск пришлось Владимиру Ивановичу тридцать один год проработать в школе учителем рисования.
Мы теперь редко стали говорить о подвижничестве, о тихом незаметном героизме повседневного труда. Времена нынче не пафосные. А жаль! Преподавательство в школе — занятие, конечно, почётное и уважаемое, но у нас оно — и тогда, и теперь — малопрестижное, недоходное и часто неблагодарное, требующее однако колоссальных трат душевных сил.
При первой возможности Копаев уезжал на этюды. Писал много и жадно. Работалось легко и взахлёб.
Разносторонность дарования художника, многогранность творческих поисков проявлялась всегда: он с равным удовольствием писал жанровые и пейзажные работы, был внештатным автором в новосибирских газетах, учил детей, участвовал в городских, областных и зональных выставках.
Жизнь, её красота и правда, проблемы и радости остро воспринимались художником. Копаев жил жизнью страны. Его работы 50 — 60-х годов, кроме незаурядных живописных достоинств, интересны и своими точными социальными характеристиками и координатами.
Особенно хороши были в этот период такие работы, как «На колхозном собрании» (1955 г.), «Концерт на полевом стане» (1962 г.), «Призывники» (1969 г.), «Эстафета» (1972 г.).
Картины Копаева не утомляют докучливым обилием подробностей, они не фотографичны. Всё у него в гармонии и соразмерности: чувства, настроения, экспрессия. Собственный оригинальный почерк отличают каждую его работу. А ведь как трудно было сохранить эту оригинальность, протиснуться между Сциллой «сурового стиля» и Харибдой слащаво-официозного соцреализма...
Гармония, она в природе
В последние годы Владимир Иванович всецело сосредоточился на пейзаже. Именно в пейзажных работах в полной мере развернулось его живописное дарование и мастерство колориста. Мало кто сравнится с ним в умении передать игру солнечного света.
Колористическое чутьё, многоцветность палитры служат художнику для передачи настроения, всех нюансов состояния человеческой души.
Но главным действующим лицом в этих работах стала природа. Великолепны его пейзажи, буквально излучающие состояние покоя и умиротворённости. В наш нервный, издёрганный век это действует лучше новомодных психотерапевтов. В залах художественного музея мы можем убедиться в этом у картин «Река Обь» (2003 г.), «Бережок» (1996 г.), «Обской берег» (1993 г.), «Пристань» (1997 г.), «Река обмелела» (1997 г.).
Горька и по-своему поучительна история приёма Владимира Ивановича Копаева в члены Союза художников. С 1955 года он участвует в художественной жизни, выставляется на областных, городских, зональных вернисажах; его картины в десятках стран; он в числе самых покупаемых новосибирских живописцев, а в профессиональный союз его не принимают! То ли отсутствие «пробивных» способностей у художника, то ли завистливое «участие» иных коллег, тихо затиравших, замалчивающих его талант, тому виной, но в Союз художников приняли Копаева только на седьмом десятке.
Выскажу крамольную мысль: может быть, это и к лучшему. Он поневоле сторонился околотворческой суеты, был сосредоточен, много работал. Талант его становился всё более зрелым.
Признание
Прошло время. И пришло время Копаева. Наверное, и вправду есть закон компенсации. Творчество Владимира Копаева востребовано. Он по-прежнему один из самых покупаемых новосибирских художников, что подтвердит любой галерист или арт-дилер города на Оби.
Причём это не какой-то успех записного салонного «мазилки», нашедшего тропинку к кошельку простоватого и неискушённого покупателя. Нет, это справедливое, хотя и запоздалое признание настоящего мастера. Теперь незаурядность его таланта признана всеми. Хотя и тут есть нюансы: многим хотелось бы числить художника Копаева только по разряду пейзажистов, при этом почему-то относя пейзаж к «облегчённому» жанру. Открывшаяся в художественном музее юбилейная выставка полностью опровергает такие взгляды.
Очень редок и потому особенно драгоценен дар художника — создателя тематических картин, жанровых сцен. В числе немногих новосибирских мастеров этого жанра — Владимир Копаев. А подтверждают это великолепные полотна его «целинного» цикла: «Концерт на полевом стане», «Шутка», «Плясун». Прекрасны и поэтичны «иванокупальские» картины: «Хоровод», «Девушки гадают», «В ночь на Ивана Купалу». До глубины души трогают они зрителей тонкой лиричностью и задушевностью.
Ещё всю свою творческую жизнь любил Владимир Иванович писать детей. Залы, где расположились его «Дети на пляже», «У водички», «Рыбачки», словно светлее других залов.
Замечательна по мастерству и живости исполнения многофигурная композиция Копаева «Лето».
Представлен на выставке и эскиз закупленной Министерством культуры большой, очень сложной по композиционному решению картины «Праздник в деревне».
Кроме сугубо профессиональных признаков мастерства, каждая работа Копаева — ещё и плод долгих размышлений о правде народного характера, радости бытия, тревогах и бедах.
Копаев верит в своего зрителя и доверяет ему. Ответом художнику — всегдашняя любовь и признательность благодарных почитателей.
