Просит мальчик балалайку… Значит, будет музыкант?!

Из нашей «снежной» почты выделяется стихотворение Игоря Ломова:

В небе снежинки теснятся,
Как на базаре народ.
Тихо на землю ложатся,
Свой завершая полет.
В сердце томится волненье,
В небо с улыбкой смотрю.
Это природы творенье
Я бесконечно люблю.

Образ «толпящихся» снежинок свеж и очень симпатичен, автор постарался избежать банальности, и ему это удалось.
Стихотворение, которое, к сожалению, мы не смогли опубликовать к печальному дню Памяти жертв политических репрессий, предлагаем вашему вниманию сейчас. Отец и дед автора этих строк были несправедливо осуждены. «Отцу удалось выдержать десять лет каторги, в сорок седьмом он был освобожден, а еще через десятилетие реабилитирован, — пишет Петр Иванович Николаев. — А дед, трудившийся на лесоповале в Мариинском лагере, выдержал лишь четыре года издевательств и умер. Боль за незаслуженные мучения наших родных не утихает».

В неведомой долине дальней
Ни звука. Ни души окрест...
Как часовой стоит печальный
Сосновый надмогильный крест.

Он потемнел и накренился
На вахте полувековой,
К степному камню прислонился
И чей-то стережет покой...

«Призыв» тридцать седьмого года
В долине той за рядом ряд...
Безвинные «враги народа»
Безвестными в земле лежат...

И сколько здесь ребят несчастных
Земля сырая приняла?
Жизнь коротка их и ужасна,
Безвинным жертвам нет числа...

Под крест, как бы на пост
к солдату
Сержант со сменой не придет,
И беспробудно спят ребята,
И дембеля никто не ждет...

Из тех могил никто не встанет,
Мучителей не проклянет,
Лишь где-то родственник
помянет,
За упокой свечу зажжет.

На этот крест лишь ворон вещий
Порой присядет отдохнуть.
Но канул в прах режим зловещий.
Не в этом ли тот Божий суд?

Автор следующего стихотворения подписался: Ветеран Крест.

Горит земля,
Как огненный цветок,
Средь тысяч звезд
Мерцая тусклым светом.
Так и душа,
Как одинокий уголек,
Горит и светится
Средь тысяч судеб где-то.

Красивый образ, проникновенные строки и столь изящная форма, что невольно закрадывается сомнение в авторстве нашего читателя. Хотя на откровенном плагиате мы еще ни разу стихотворцев, пишущих в нашу рубрику, не поймали. Разве что на подражании…
Есть искра, да нет знания русского языка.

Голубые дали,
Розовый закат,
Задремал, как мальчик,
Громовой раскат.
Шумом пробудился,
Молнией сверкнул,
И дождем пролившись
Мигом промелькнул.

Игорь Котковский, надеюсь, простит нас за небольшую правку, но если уж работать в манере Есенина, то стиль надо выдерживать до конца.
Подрастает смена и детским поэтам-морализаторам, считающим, что их удел — воодушевлять и наставлять молодое поколение. Стихотворение следующего автора, чем не новая вариация на тему «Все работы хороши». Правда, без проработки и детализации образов. Без тонких ассоциаций. И практически без рифмы…

Мальчик посадил рассаду —
Будет мальчик агроном.
Девочка пришила зайке ушко,
Зайка был ее игрушкой,
Станет девочка хирург!
Собирает мальчик «лего»,
Будет мальчик инженер.
Пацанишка-невеличка
Лупит «дылду» во дворе.
Будет в будущем боксером,
Как великий Костя Цзю.
Вот девчушка-поскакушка
Со скакалочкой прыг-скок,
Станет девочка гимнасткой,
Олимпийскою звездой...

И еще массу вариаций (процитировать все мы не в состоянии) предлагает нам Валерий Киселев в своем творении «Приметы времени». Заканчивается сей труд оптимистичным утверждением, что столь «разнообразно талантливые» дети — залог счастливого будущего их родителей. В авторской версии это звучит так: «Будет просто «ляпота». По-старославянски, если не ошибаюсь, лепота, но это мелочи.

И слава Некрасова не дает спать нашим самодеятельным поэтам. Если в девятнадцатом веке женщины, «имевшиеся в русских селеньях», славились тем, что коня на скаку могли остановить да смотреть так, будто рублем одарили, то их прапраправнучки в начале двадцать первого с легкостью одним своим внешним видом повергают мужчин в нервную дрожь и, пользуясь своей красотой, проблемы решают на раз...

Красивая женщина ходит неспешно,
Сияет, как солнце, своей красотой.
Любые проблемы решает успешно
И часто характер имеет крутой.
Красивую женщину любят поэты,
Поэмы стараются ей написать,
Красивые женщины в песнях воспеты,
Они всех мужчин
заставляют страдать.
Посмотрит она
выразительным взглядом,
И тонкою бровью слегка поведет,
Покатится пот от волнения
градом,
Когда она мимо неспешно пройдет.

Я все же решила авторское «покатица» переделать в глагол «покатится», поскольку данный неологизм плохо вписывается в канву стихотворения. Надеюсь, Игорь Ломов за это не в обиде.

И как же обойтись без вечной темы, которой и стужа не помеха. Любовь! Та самая, которая — кровь, морковь, свекровь, не в глаз, а в бровь, ой, кажется, наоборот...

«Любовь, ты ранила меня», — пишет молодой самодеятельный поэт Алексей Соломин.

Любовь, ты ранила меня,
Я в сердце боль несу.
Словно ретивого коня
Срубили на скаку.

На крыльях я летел любви
Вперед, вперед, вперед!
В тот миг любили мы одни,
Прекрасен наш полет.

Но чувство, кажется, прошло.
Любовь угасла та.
Вдаль ее ветром унесло
Осталась лишь мечта.

И грезим мы о лучшем дне,
Где будем вместе вновь.
А вдруг когда-то на заре
Вернется к нам любовь?

На этой обнадеживающей интонации расстаемся до новой встречи, когда будем читать свежую поэтическую почту и говорить про судьбу-злодейку, про жизнь и про любовь.