Геннадий Шадрин, певец и защитник сибирской природы

В далеком 1964 году неутомимый боец пера организовал один из первых в СССР нештатных отделов охраны природы при газете «Советская Сибирь» и долгое время участвовал в подготовке специальной полосы «Сибирь — мой край родной».

Сотни экологических сюжетов, фенологических очерков и зарисовок, лирических этюдов и критических пуб­лицистических статей были опуб­ликованы за годы творчества Геннадия Шадрина в газетах «Советская Сибирь», «Вечерний Новосибирск», «Ведомости», журналах и альманахах. Звучали они и по новосибирскому радио, где работал Геннадий Илларионович. Автор воспел неповторимую красоту природы Болотнинского, Тогучинского, Краснозёрского и других районов Новосибирской области, жители которых, возможно, иными глазами увидели родной край и испытали ту самую любовь к нему, о которой писал Жан Дорст. «Только человеческая любовь спасет природу от полного разрушения» — это утверждение французского ученого полностью разделил журналист Геннадий Шадрин, посвятив свою жизнь борьбе за сохранение сибирской природы.

Геннадий Илларионович активно участвовал в работе Всероссийского общества охраны природы, входил в состав его совета.

Друзья предлагали Шадрину собрать свои опубликованные шедевры, рассыпанные по страницам газет и журналов, в одну книгу. Он и сам мечтал об этом, но не успел: 24 июня 2024 года его не стало. В годовщину его ухода такая книга под названием «Светлынь» все-таки вышла в свет. Тираж — всего 50 экземпляров, два из которых теперь есть в фондах библиотеки имени Чехова. С произведениями легендарного новосибирского экожурналиста можно также ознакомиться на страничке писателя Юрия Горбачёва.

Журналист Геннадий Шадрин прожил долгую, яркую, порой нелегкую жизнь. Его творческая и природоохранная деятельность получила свою оценку — он награжден почетным знаком Союза журналистов России «За заслуги перед профессио­нальным сообществом». Геннадий Илларионович никогда не изменял своим моральным принципам, о чем написал в своем программном стихотворении «Верую!».

Иволга — это перволетье

(из лирических журналистских этюдов Геннадия Шадрина)

Из милых суеверий деревенского детства мне особенно запомнились две приметы. Взрослые говорили: «увидел иволгу — будешь счастливым, а если первая кукушка прокуковала за спиной — жди неприятностей…»

Конечно, и радости, и огорчения приходили вопреки лесным предсказаниям, но до сих пор неизменно желание услышать иволгу на заре нашего лета. Иволга не чета сороке с ее заполошным, трескучим криком. Мажорная «флейта» иволги полна чарующей гармонии, стремительной красоты. Если прибегнуть к музыкально-цветовым параллелям, то хочется сравнить ее пение с импульсивными всплесками серебряно-голубой волны…

Обычно иволги завершают прибытие перелетных птиц в наши леса. Они летят к нам над половиной планеты — из Южной Африки. Там они не поют. И неброская прелесть родного края становится еще милей, когда осознаешь, что ради него эта яркая певунья и другие птицы покинули красочную чужбину.

Иволга не позволяет себя рассмотреть. Негаданно взлетая, она мгновенно исчезает в ликующей зелени берез или в тенистом сумраке сосен. Для меня она — словно символ вешнего великолепия родины. В черно-золотом оперении южанки мне видится бархат весенней пашни и солнечный блеск горицвета. Да, иволга — это перволетье, начало самой улыбчивой поры нашего года, торжества июньской светлыни.

Вот почему увидеть иволгу — значит порадоваться, почувствовать себя счастливым. И в этом правота древнего народного поверья.

Прямая речь
Геннадий Шад­рин:
«…Не таю, и мне хотелось славы.
Только я об этом не тужу.
Рядовым, а значит, самым главным
Я любимой Родине служу».

И о поэзии
С лирикой Геннадия Шад­рина широкий круг читателей почти не знаком. Автор в своих произведениях яростно встает против варварского отношения к природе: «…Мое родное Васюганье! Выходит, мы тебе — враги.
И отдаем на поруганье
Святое дерево тайги…»
(«Реквием по кедру»)