USD 102.5761 EUR 107.4252
 

«Во втором классе мы были взрослые»

Римма Казакова-Королева
Александр Покрышкин в гостях у пионеров, 1946 год. Фото: russiainphoto.ru
Александр Покрышкин в гостях у пионеров, 1946 год. Фото: russiainphoto.ru

Здравствуйте, вся «Советская Сибирь»! Спасибо вам, что написали о новосибирском военном городке, ведь там прошло наше детство.

Жили мы на улице Покатной, дом 125. Неподалеку была остановка автобуса № 5. На одной стороне нашей улицы были жилые дома, на другой — военный городок. Напротив нашего дома стоял заводик, где делали телеги и сани. В годы войны вся продукция шла на фронт. Рядом находилось одноэтажное кирпичное здание, где жили рабочие, далее — огромное овощехранилище, которое охранялось. Потом был пустырь, через который мы ходили в госпиталь, два кирпичных склада, где хранили какое-то оружие, и, наконец, пятиэтажный кирпичный дом, где обу­чали офицеров для фронта.

Мы, пять девчонок, жили рядом с военным городком. Мы — это я — Римма Казакова, Галина Телкова, Нина Вязанкина и две Валентины Казаковы. Мы учились во втором классе и были уже взрослые. Наша учительница Ольга Викторовна учила нас хорошему. Например, никогда не брать чужого. Она говорила: «Вот лежит кусочек хлеба или золота. Главное — не взять его в первый раз. Не возьмешь — значит, никогда не будешь брать чужого». Я это пронесла через всю жизнь.

Первый раз Ольга Викторовна привела нас в госпиталь в выходной день. Она поговорила с главврачом, узнала, чем мы можем помочь. И с этого дня мы каждый выходной приходили в госпиталь после трех часов. Охрана при входе пропускала нас. Сразу возле входа была палата, где лежали слепые, раненые без рук или ног. А при входе лежал мужчина в годах, у него не было ни рук, ни ног. Я навсегда запомнила его глаза — чуть приоткрытые и всегда мокрые. В этой палате постоянно была няня, а дальше нас не пускали, так как там все были ходячие.

Вместе с ранеными мы пели песни, особенно часто «Катюшу», и частушки, читали стихи. Помню, там были два грузина или армянина, которые очень красиво танцевали на цыпочках, а на голове держали стакан с водой, и, что интересно, вода во время танца даже не расплескивалась. Раненые всегда были очень рады нам.

Напротив этой палаты был кабинет главврача, ее все звали Верочкой. Помню, у нее всегда был полный стол бумаг, и еще она постоянно хотела спать, ведь трудиться приходилось круглые сутки. Главврач Верочка была высокая, в меру полная, красивая и очень добрая. Она всегда встречала нас улыбкой — наверное, у нее были такие же дети. Мы не знали, откуда она.

После того как мы развлекали раненых, мы шли в зал, где показывали кино. Хотя зал был большой, ходячих раненых, желающих посмотреть фильм, было так много, что они заполняли все места. На всю жизнь врезалось в память огромное белое полотно экрана, а на противоположном конце зала — окошечко, откуда показывали кино. Вначале всегда шел журнал о положении дел на фронте, и зал затихал. Мы всегда сидели на первом ряду.

Бывало, что раненые потихоньку подкармливали нас пшенной кашей, хотя нам и не разрешали ничего у них брать. Они нас любили, ведь у многих из них были дети, которых они даже не видели — после выписки из госпиталя отправлялись сразу на фронт. Вот так мы и ходили в госпиталь каждый выходной.

Нелегко нам было, детям войны, да и всем остальным было трудно. Папа ушел на фронт в первую неделю войны, потом ушел брат, а следом сестра. Как только она окончила медицинское училище, то сразу отправилась на фронт. Все они погибли. Я всю жизнь бережно храню письма-треугольники. Еды не хватало, и мы росли на лебеде и жмыхе, да и вообще всякую разную траву ели. Может, поэтому и живем долго?

А еще я хочу написать про Александра Покрышкина. Он жил от нас через лог и дружил с моим братом Петей. Это потом он стал Александр Иванович, а для нас он был просто Саня-голубятник. Очень он голубей любил, и были они у него очень красивые. А еще я помню, как он приехал в Новосибирск и зашел к нам в гости. Был яркий солнечный день, а у него вся грудь в орденах, так и горела на солнце, золотые погоны — этого я не забуду никогда.