USD 107.1758 EUR 112.8019
 

«Женщина — это шея. Но мозги-то всё равно выше»

Анжелина ДЕРЯБИНА
Фото Виктора БОРОВСКИХ
Фото Виктора БОРОВСКИХ

Михаил СИНИЦКИЙ, ветеран пожарной охраны, полковник в отставке, 68 лет, Новосибирск

Я хорошо помню Новосибирск своего детства. Трамваи ходили по Красному проспекту, возле железнодорожного вокзала был трамвайный круг. Казалось, всего много и все дома большие. Потом это ощущение изменилось. И сам город сильно изменился. Иногда тянет в те укромные уголочки, где можно встретиться со старым Новосибирском. Мою маму эвакуировали сюда во время войны с Украины. Она жила на улице Бурденко. Эта улица сохранила атмосферу фильма «Покровские ворота»: тот же двор, те же дома старой постройки, заброшенный фонтан во дворе — будто попадаешь в 40–50-е годы. Я люблю приезжать туда, где помню себя ребенком. Ностальгия…

Большая часть моей службы связана с тушением пожаров. Много раз оказывался «на грани», ведь общий стаж службы почти 32 года. Идешь, а за тобой рушатся конструкции. Помню, был пожар на кирпичном заводе в Ленинском районе. Тогда я занимал должность замначальника областного управления пожарной охраны. На все крупные пожары выезжал, а такие случались практически каждую неделю — в 70–80-е годы предприятий было много, все они работали. И вот на кирпичном заводе прошли по зданию, выходим наружу, секунд десять — и рушится весь корпус. Нет, испуга не было. Стресс где-то на уровне подсознания откладывается.

Был очень серьезный ночной пожар на заводе точного приборостроения. Объект оборонного значения. Горел производственный корпус. Мы находились на нем и по характерным признакам, понятным только пожарным, поняли: сейчас рухнет. Я дал команду: «Все за стену!» И вот мы бежим человек десять, а за нами по пятам — плюх-плюх-плюх — падает там, где только что пробежали. Перескочили через стену — и все покрытие обрушилось.

Во время пожара в институте связи чуть не обгорели с начальником третьей пожарной части. Вместе поднимаемся по лестничной клетке, и вдруг слышу гул надвигающегося огненного вихря. «Ложись!» — говорю. Падаем на пол — и огромный шар огня, дыма, штукатурки пролетает над нами. Вовремя упали.

Запах гари из дома не выветривался. Как-то раз вернулся с пожара под утро. Грязную одежду повесил в коридоре. Маленький внук только что проснулся, спрашивает: «Дед, ты где был? Где-то копченую колбасу ел?» А мы тогда потушили здание Запсибзолота. В ту ночь нам пришлось убегать с пятого этажа. Там трудносгораемые перекрытия с пустотами, распространения огня не видишь, он внутри. Слышим характерный треск, изменилась сила пламени — бегом несемся вниз. Только успели добежать до третьего этажа, как перекрытие этажа выше упало.

Меня иногда спрашивают: откуда ты город знаешь? А я город знаю по пожарам. Сейчас мне этого всего не хватает — опасности, риска.

Конечно, я не раз влюблялся в своей жизни. Без этого чувства человек — робот. В первый раз женился в 21 год. Свадьба была — как в фильме «Свинарка и пастух». На грузовике, держась за борт, с песнями, плясками, цветами приехали в загс. Брак продержался всего три года. Я понял, что не нагулялся. Мне нужно было общение с людьми, походы в театры, в кино. А тут: «С кем пошел? Куда пошел?» Ко всему прочему жена уезжала на месяц-два к родителям в деревню, меня это очень сильно напрягало. К тому времени я сделал кооперативную двухкомнатную квартиру — родители помогли. Приходил домой с суточного дежурства — дома пусто, холодно. Зачем мне дом, если в нем никто не живет?

Потом был еще один неудачный, короткий брак. Знаете, первое впечатление может быть сражающим — красота, формы. Когда острота этого впечатления проходит, оказывается, не о чем говорить. Уровень интеллекта, круг знакомых не совпадают. Счастливая семья — когда двое на одном интеллектуальном уровне. Чтобы не стыдно было говорить друзьям, на ком ты женат или кто твой муж.

Я всегда считал, что муж — глава семьи. Он должен семью кормить, организовывать. Домашними делами пусть руководит женщина, все что хочет! В магазин надо сходить — без проблем. Что-то принести, поднять — пожалуйста. Семейное счастье складывается из того, что в ней порядок, понимание друг друга, забота друг о друге, свобода и доверие.

Мужчины и женщины — разные существа. Женщины по отношению к мужчинам ведут себя как эгоистки, собственницы: «Если ты со мной, то больше ни с кем. Это мое. Это моя губная помада, я никому не даю ею пользоваться». Мужчины не так закомплексованы. Им нужно общение с другими женщинами. Если рядом красивая женщина, почему я не могу на нее обращать внимание? Я же не с закрытыми глазами живу. Я вижу эту красоту. Я могу смотреть? Я могу говорить комплименты? Могу общаться? Это не всем женщинам нравится.

Я согласен, что женщины — слабый пол. И хотелось бы, чтобы они были слабыми. Когда появляются сильные женщины, это раздражает мужчину, очень, честно говоря. Пусть говорят, что женщина — это шея. Мы согласны, крутите, пожалуйста, шеей. Но не подчеркивайте это слишком часто — мозги-то все равно выше. Когда женщина это понимает, она дает возможность инициативы, свободы — и крутит мужчиной как хочет.

Офицеры многим женщинам нравятся. Когда он стройный, подтянутый, выбрит, блестит, сверкает... Одна моя подруга (я в то время был разведен), которая писала мне письма, ждала, пришла ко мне в общежитие в отчаянии и говорит: «Хочешь, из окна выпрыгну?» Я успокоил ее, проводил домой. Но чувства к ней пропали.

В третий раз я женился в 29 лет. И дома сразу стало тепло. Меня очень трогало, что она может приехать ко мне на затянувшийся пожар ранним утром и привезти в термосе чай или просто у кого-то там спросить, в порядке ли я. Хотя у нее очень сильный характер, она сама майор. Года полтора после знакомства мы с ней были просто друзьями. С ее десятилетним сыном у нас сразу установилась такая мужская дружба. Он приходил ко мне в общежитие, мы с ним выжиганием по дереву увлекались. И когда я сделал предложение его маме, она посоветовалась с сыном, выходить ли ей за меня замуж. Он не возражал. Сразу стал называть папой. Выбрал профессию военного, прошел путь от лейтенанта до генерал-лейтенанта, сейчас работает в крупной московской фирме.

Когда большая часть пути пройдена, думаешь: зря, наверное, так тратил жизнь. Начинаешь ценить жизнь больше. Почему-то у человека жизнь заканчивается, как правило, когда всего, о чем мечтал, он достиг. Надо жить так, чтобы было что вспомнить о том хорошем, что сделал. А когда из этой жизни уйдешь, чтобы было что вспомнить хорошего другим о тебе. Сейчас я на пенсии. Конечно, мне скучно. Моя служба — и то, что было, и даже то, чего не было, — в моих снах не покидает меня до сих пор.