EUR 110.4943 Болтали о джазе и «клеили чувих»
Стиляга времен оттепели рассказал, как в Новосибирске в 60-е носили узкие брюки и что означало выражение «музыка на костях»
Лето вступает в свои права в Новосибирске, улицы стали пестрыми от одежды веселой и шумной молодежи. Наш город видел все это уже не раз, в шестидесятые его «раскрасили» стиляги. Как жили эти люди, шокировавшие простых советских тружеников своими умопомрачительными нарядами? Об этом нам рассказал известный новосибирский краевед Анатолий ВАГАНОВ.
— Моя молодость, мои весенние годы пришлись на конец 50-х — начало 60-х годов прошлого столетия, — рассказывает Анатолий Степанович. — Это было время так называемой оттепели, когда Никита Хрущёв развенчал культ личности Сталина и страна получила послабление в политических свободах.
Вокруг было столько нового, неизведанного, интересного, что голова шла кругом, вспоминает наш собеседник. Сильнее всего лихорадило от ощущения внезапно ворвавшейся в жизнь независимости от «предков».
Дикари по-американски
Проявлялась эта независимость и в поступках, и в выборе одежды.
— На наши внешность и поведение в то время, конечно, повлиял международный фестиваль молодежи, проходивший в Москве 1957 году, — говорит Анатолий Ваганов. — Мы увидели, как пестро и нарядно одеты люди, как необычно они танцуют.
Так в жизнь новосибирских стиляг ворвались прически-коки, широченные, не по размеру в плечах цветные пиджаки, юбки выше колен и обувь на платформе. Терминология общения тоже стала богаче, она пополнилась «чуваками энд чувихами» и прочим сленгом.
— Вся эта атрибутика нового стиля железно отделяла основную массу молодежи от старшего поколения, — вспоминает Анатолий Ваганов, — оно стало называть нас «стилягами с брода». Газеты того времени разъясняли, что это любая улица населенного пункта, по которой бродят дикари, мыслящие на американский манер. Их надо было безжалостно гнать с глаз долой. А для нас «брод» был производным от Бродвея.
Но стиляг в Сибири особо не гнали, рассказывает наш собеседник. Может быть, потому что Новосибирск в то время еще был глухой провинцией, а может, потому что стиляги всегда ходили группами. Так было проще защититься от нападок ярых комсомольцев.
Родители Анатолия, будучи весьма консервативными по натуре людьми, на его увлечение несоветской модой все же смотрели сквозь пальцы.
— Отец у меня только, помню, постоянно спрашивал: «И как же ты эти штаны узкие на себя натягиваешь?» — рассказывает наш собеседник. — Узкие штаны в то время были настоящим шиком. Их делали на заказ или шили из уже готовых широких брюк. Вообще вся модная одежда доставалась из одним стилягам известных мест. В магазинах ее в то время, конечно, не было.
Нинка и золотая фикса
Любимым тусовочным местом стиляг того времени был участок Красного проспекта от здания сегодняшнего краеведческого музея до кинотеатра имени Маяковского.
— Здесь всегда было многолюдно, — вспоминает Анатолий Степанович. — Перед началом вечерних сеансов в кинотеатре можно было послушать местный джаз-оркестр, от исполнительского мастерства и репертуара которого стиляги были в восторге. Это был наш «брод», и каждый вечер стиляги спешили сюда, чтобы встретиться с единомышленниками, потравить анекдоты, поболтать о джазе и обменяться новостями.
Здесь же можно было, как говорили тогда, «заклеить чувиху», то есть познакомиться с девушкой и «хильнуть» с ней в кабак. Можно было «хильнуть на тырла» (пойти на танцы), благо повсюду в парках работали танцплощадки с духовыми или эстрадными оркестрами.
Дрались стиляги с работягами и другими представителями масс редко. Стычки происходили в основном из-за «чувих».
— Помню роскошную жгучую брюнетку Нинку фиксатую, — рассказывает наш собеседник. Ее чарующая улыбка обнажала сверкающую золотом фиксу, отсюда и прозвище. — Однажды летним вечером четверо рослых моряков-тихоокеанцев проездом из Владивостока попали на наш «брод» и стали приставать к Нинке и ее подруге. Примерно двадцать «чуваков» их окружили, назревала неравная драка, но моряки не растерялись. Сняв широкие кожаные ремни с увесистыми пряжками, они заняли круговую оборону. Завязалась словесная перебранка, но вступить в драку никто не решился, и моряки под улюлюкание «чуваков» беспрепятственно ушли на вокзал.
Любили Элвиса, но пели русское
Должное внимание на этих «бродвейских» встречах уделялось современной музыке из-за железного занавеса. Это был запретный плод, а он, как известно, всегда сладок.
— Кто-то ночью, помнится, поймал радиостанцию «Голос Америки», — говорит Анатолий Ваганов, — и записал на магнитофон очередной рок-н-ролл Элвиса Пресли.
Затем эта запись кустарным способом, иглой, через механическое звукозаписывающее устройство, наносилась на рентгеновские пленки, на которых были негативные изображения грудных клеток, черепов и костей. Так получалась мягкая пластинка «на костях», и уже хрипловатый от некачественной записи голос короля рок-н-ролла сотрясал очередную компанию.
Вот здесь-то, «на хатах», вспоминает наш собеседник, стиляги и давали себе волю «подрыгаться», имитируя рок-н-ролл и буги-вуги. Войдя в раж, горланили свои сленговые частушки про то, как по директивами КПСС стиляг сгоняют в МТС, а колхозный сторож Иван Кузьмич в защиту мира пропил «Москвич».
Веселье весельем, а как же идеалы страны родной?
— Увлечение стильным внешним видом, похожим на западные образцы, не отдаляло нас от наших русских корней, — говорит Анатолий Ваганов. — Жили, учились и работали среди обычных взрослых, под их немного насмешливым взором, осуждающим нашу внешность. На семейных торжествах вместе с родителями пели застольные русские народные песни.
Пирамида из «узкобрючников»
Любовь к заграничному каким-то таинственным образом сочеталась с «энциклопедичной культурностью», которая была в то время у советских людей. Стиляги вели активную культурную жизнь, рассказывает Анатолий Ваганов:
— На спектакли ходили как на праздник, при полном параде, и не прямо с работы, в джинсах и кроссовках, как сейчас. Считалось неприличным прийти девушке в брюках. Во время антрактов вальяжное шествие театральной публики по фойе, по чуть скрипящему лакированному паркету, представляло собой своеобразную демонстрацию нарядов.
Вопреки возвещавшей о бездуховности «узкобрючников» советской прессе, стильная молодежь посещала даже симфонические концерты. Чаще всего компании «чуваков» ходили по входным билетам, без мест, располагались кто где может.
Симфоническую музыку, вспоминает наш собеседник, слушали в концертном зале оперного театра. Тогда в нем еще не было мягких сидений, а были гнутые венские стулья с круглыми скрипучими сидениями. Если оказывалось свободное место, на него умудрялись взгромоздиться сразу три «чувака», что вызывало недовольство позади и рядом сидящих зрителей.
— Думаю, посещение концертов было скорее бравадой друг перед другом, нежели серьезным восприятием симфонической музыки, — делится Анатолий Ваганов. — Но на «броду» с видом знатока можно было похвалиться, что вчера слушал 1-й концерт Чайковского.
Кстати, об оперном. С одной из девушек, которая работала в местном оркестре, стиляга Ваганов закрутил роман. До женитьбы не дошло, но накал страстей того периода вспоминается до сих пор...
Одиноким красоткам вход заказан
Стиляги Новосибирска в то время жили весьма вольготно, это касалось и досуга, и еды. Эти интересные ребята частенько ходили по ресторанам. Тогда они были по карману каждому, даже студенту, хотя и не каждый день. Это, комментирует Анатолий Ваганов, тоже было своего рода приобщением молодых к миру взрослых:
— Чаще всего мы проводили время в ресторане «Центральный». Здесь нас встречали двое, иногда и трое усатых швейцаров в черных ливреях с галунами и тщательно осматривали. Неряшливо одетых, слишком юных и девушек в брюках не пускали. Заказан был вход и женщинам без сопровождения сильного пола, но зачастую их слезные просьбы к свободным мужчинам провести с собой в ресторан удовлетворялись. В общем, интересная была жизнь.
Несмотря на свое прошлое, герой нашего материала потом стал активным комсомольцем и даже членом комитета комсомола на заводе имени Чкалова.
— С годами постепенно ушла внешняя стильная вычурность, пришел рассудок, — говорит Анатолий Ваганов. — Но душа была по-прежнему на «броду», где мы «чушь прекрасную несли». Там остался наш «миг между прошлым и будущим», и это был очень счастливый миг.
АКТУАЛЬНО
