Приказ от доктора Стрельцовой: возвращайся!

Врач-реаниматолог убеждена: женщин возвращать к жизни легче, у них очень крепки обязательства перед детьми и семьей

Хрупкая миловидная блондинка, выйдя нам навстречу, мягко поздоровалась и пригласила в кабинет. Закрывая дверь, призналась, что очень волнуется перед интервью, не слишком она избалована вниманием журналистов. Однако ни в тембре голоса, ни в уверенных движениях признаки волнения даже не проскальзывали. Скрытые эмоции выдавал лишь тревожный взгляд внимательных серых глаз.

Елена СТРЕЛЬЦОВА — заместитель главного врача по анестезиологии и реаниматологии Новосибирской государственной областной клинической больницы, заведующая отделением реанимации и интенсивной терапии гнойной хирургии, победитель третьего областного конкурса «Врач года». В 1986 году она окончила медицинский институт. До этого было медицинское училище, год практики на скорой помощи. И вот уже 26 лет доктор Стрельцова ежедневно возвращает к жизни своих пациентов.

Случайности судьбы
— Елена Ивановна, увидев вас, испытываешь невольное удивление: профессия «реаниматолог» более подходит крепкому мужчине...

— Когда-то я мечтала о геологии. Но мама воспитывала нас, двух дочерей, одна, и чтобы помочь ей, я решила после восьмого класса получить профессию. Близкая подруга предложила пойти в медицинское училище. Я счастливый человек, мне везет на дружбу и хороших людей. Руководителем нашей группы была акушер-гинеколог Ольга Царева. Она влюбила меня в медицину. Я поняла, что, во-первых, иду верной дорогой, а во-вторых, что непременно выучусь на врача.

Сейчас во всех детских больницах города есть отделения реанимации. В те времена они существовали лишь в ключевых стационарах, остальным спасать ребятишек помогала детская реанимационная бригада. Мне снова повезло: взяли медицинской сестрой. Попала под опеку замечательных докторов-реаниматологов Александра Демченко, Владимира Бокутя, Николая Мананкина. Выбор был сделан.

— Что-то подтвердило его правильность?

— Да, и очень скоро. Мы с Владимиром Бокутем приехали по вызову в одну из больниц. Ребенок был практически мертв, но больше часа мы пытались сделать невозможное. Оживить малыша не удалось (глаза Елены Ивановны наполняются слезами). И я решила, что непременно научусь спасать людей. Когда в интернатуре при областной клинической больнице попросилась на специализацию в отделение реанимации, его заведующий признался, что неохотно берет женщин. Потом вздохнул: «Ну, давай!»

Мужчины, подвиньтесь
— Можете доказать, что женщины справляются со сложными задачами не хуже сильной половины человечества? Много ли среди ваших коллег дам?

— В то время, когда я пришла в больницу, здесь было одно отделение реанимации на 12 коек, сейчас их 75. Служба анестезиологии и реаниматологии сегодня — это почти 90 врачей, 140 медицинских сестер, санитарочки… Плюс множество единиц новейшего оборудования.

Отделением реанимации новорожденных, где выхаживают самых маленьких пациентов (критерием живорожденности нынче считаются 22 недели!) заведует отличный специалист, моя ученица Дина Галиуллина. Отделение для ребятишек от месяца до 14 лет возглавляет Светлана Данченко. Так как здесь лежат дети разных возрастных групп, а особенности патологических процессов каждый раз проявляются по-своему, очень важна профессиональная компетентность.

Наши хирурги, образно выражаясь, шагают семимильными шагами, выполняют 10 — 12-часовые операции по трансплантации. А отделением хирургической реанимации руководит Елена Лащенкова. Я — четвертая в списке.

Далее, слава богу, идут мужчины. Ожоговой реанимацией заведует Игорь Саматов, анастезиология держится на плечах Александра Колосова, терапевтическую реанимацию возглавляет Андрей Карепов, отделение гравитационной хирургии крови — в руках Дениса Наборщикова, отделением анестезиологии и реанимации родильного дома командует Денис Никулин.

И страх уходит
— Я правильно понимаю: анестезиолог-реаниматолог — на все руки мастер?

— Именно так. По моему мнению, это самый грамотный специалист, с самым широким кругозором. Любая неотложная ситуация — в эндокринологии, неврологии, кардиологии, хирургии, травматологии — требует нашего вмешательства. Бывает, что рядом нет смежных специалистов, и ты должен все сделать правильно, будь то инфаркт миокарда, острое нарушение мозгового кровообращения или кома в результате сахарного диабета.

— Как реаниматолог готовит больного к предстоящему испытанию?

— Общаясь с больным накануне плановой операции, мы должны создать ему максимальный эмоциональный комфорт. Конечно, есть лекарственные средства, которые позволяют успокоиться. Но лучше беседы с врачом нет ничего.

Чтобы минимизировать возможные риски, доктор собирает тщательный анамнез: чем болел, какие принимал препараты, оперировался ли ранее и под каким наркозом, как чувствовал себя, проснувшись? В обязательном порядке пациента информируют о том, что предполагает делать хирург. Страх возникает от неизвестности, а когда все разложат по полочкам, он уходит.

— Значит, реаниматолог должен быть еще и психологом?

— Безусловно. И мы за то, чтобы в реанимационных отделениях появились свои психотерапевты. Пациенты, особенно ожоговой реанимации, в них очень нуждаются. Мы также используем потенциал родственников.

— Кого легче — мужчин или женщин — возвращать к жизни?

— Женщин. У них очень крепки обязательства перед детьми, семьей, они скорее могут мобилизоваться. Мужчины чаще падают духом, перестают бороться. И тогда я обращаюсь к жене, даю ей четкие установки. Смотришь, подействовало: человек понемножечку пошел на поправку.

Меняться, верить, учиться
— Без каких еще качеств не обойтись доктору-спасателю?

— Я бы назвала три. Первое — темперамент. На каждый рабочий день у меня есть план. Но я понимаю, что в любой момент может что-то случиться, и весь распорядок полетит к черту. Тогда я мгновенно соберусь и буду действовать уже в иных условиях. Перестроиться не можешь — не наш человек.

Второе — грамотность. Нельзя окончить институт и стать хорошим специалистом. Врач — это ежедневный титанический труд по повышению квалификации. Если остановишься, завтра уже ничего сделать не сможешь.

И третье, самое, наверное, важное — уверенность в том, что все получится. За 26 лет в реаниматологии я не однажды видела настоящие чудеса, но для того, чтобы они стали явью, надо верить в успех и бороться до конца.

— А сострадание?

— Конечно, оно присутствует. Среди медицинских специальностей по синдрому эмоционального выгорания наша первая. Врач всегда оставляет пациенту частичку себя. Наверное, это неправильно, но по-другому нельзя.

У нас тяжелая работа, проблем море. Но если отмотать все назад, я однозначно пошла бы тем же путем. Более того, я мечтала, чтобы и сын стал доктором. Увы, не сбылось! Сейчас делаю ставку на пятилетнего внука и внучку, которая вот-вот появится на свет.

— За 26 лет сколько жизней спасено?

— Не могу сказать точно. Успех в нашей сфере невозможно приписать одному. Я не одна провожу реанимацию. Сегодня я оживила больного, а далее нужен огромный труд других докторов, медсестер, санитарок, чтобы он действительно встал на ноги.

— От постоянных стрессов как расслабляетесь, где отдыхаете?

— Во-первых, геология никуда не делась. Мое хобби — горы, ставшие ежегодной традицией. У нас очень тесная компания — две дамы и один мужчина, тоже врачи-реаниматологи. Берем карту, 20 кило — на плечи и выезжаем на 10 дней в Саяны, на Алтай. Во-вторых, дача. Я очень люблю тишину: поковыряюсь в земле, полежу с верным котом под боком, с детьми пообщаюсь…

— Министр здравоохранения Ольга Кравченко посетовала как-то, что такая специальность, как анестезиолог-реаниматолог, стала в последнее время штучной...

— К сожалению, молодые не рвутся в профессию. Боятся большой интенсивности работы и неизбежного эмоционального выгорания. Думается, пора поднимать мотивацию. Сегодня это достойная заработная плата. А вообще, звездочки среди молодежи появляются. Главное — их заметить и разжечь.

ЦИФРА
Служба анестезиологии и реаниматологии областной клинической больницы — это более 250 медицинских работников.