Под знаком красной розы

Известно, что Пётр Ильич написал «Иоланту» уже в зрелом возрасте, за год до смерти, в 1891 году, на сюжет романтической драмы в стихах датчанина Герца «Дочь короля Рене»: слепая девушка, не знающая о своем несчастье, полюбила рыцаря, который и открыл ей драматическую правду о её ограниченности, и она прозрела, благодаря силе собственного чувства, пробуждённому желанию быть по-настоящему счастливой и… — сказали бы мы сегодня, — желанию «быть как все». Композитор работал с необыкновенным душевным подъемом («…Я влюблен в сюжет Иоланты… О, я напишу такую оперу, что все плакать будут…»).

На протяжении более чем столетия жизни на сцене «Иоланта» так же горячо любима слушателями, музыка из нее часто звучит в концертах, арии спорят в популярности с современными шлягерами... Очень красивая музыка, мелодраматический и вместе с тем всегда по-философски актуальный сюжет, нарядные — под старину — костюмы, счастливый финал — что может быть милее сердцу?! Но — сто двадцать лет...

Постановщики новой новосибирской версии перенесли действие оперы в наше время. (Ну что ж, можно сказать — уже привычно, лишь бы не в ущерб художественному замыслу…) И такое перенесение в условную современность не стало произволом: классика в очередной раз подтвердила репутацию неисчерпаемой — в новой постановке «Иоланты» нельзя не увидеть вечную тему.

Разумеется, в подобном начинании Большой театр Сибири не первый: на рубеже 2000-х радикальными опытами модернизации этого произведения занялись (вслед за Венской) московская Геликон-опера, совсем недавно — Мариинский театр и столичная Новая опера, были и другие более и менее революционные попытки. Нашу постановку радикальная «перезагрузка» концепции, к счастью, миновала, и месседж создателей спектакля находится в русле авторского замысла: прозрения, физическое и духовное, — слитны, главное — на подвиг (здесь — во имя спасения возлюбленного) решиться…

Об этом монолог Эбн-Хакиа, врача, призванного королем Рене исцелить дочку:

Как все в природе, чувство
зренья
Не только в нем заключено.
И прежде, чем открыть для
света
Мирские, смертные глаза,
Нам нужно, чтобы
чувство это
Познать сумела и душа…

…Мир Иоланты нашего века (в интерпретации постановщиков) — сказочный райский сад за оранжерейными стеклами и утопающим в красных и белых розах фонтаном. Мир, в который доступа нет никому — перед посягнувшим на его границы тотчас возникнет группа молчаливых, но решительных людей с автоматическими винтовками американского образца (нет-нет, не с «калашниковыми»). Это мир, искусственно созданный могущественным человеком, чтобы оградить любимую дочь не столько от разоблачения тайны ее слепоты, сколько от правды реального мира.

Героине этого спектакля очень подходит титул инфанты: она — большой ребенок. В белом — кроя детской матроски — платье. Ласковая, послушная, нежно лелеемая многочисленной челядью — девушками в белых чепцах-наколках и одинаковых форменных платьицах, а также кормилицей Мартой и подругами Бригиттой и Лаурой (чьи «протокольные» костюмы наводят на мысль, что эта работа оплачивается). У Иоланты до сих пор есть игрушки: проснувшись, она выходит к Водемону с большим плюшевым мишкой…

А мир за стеклами оранжереи вовсе не мирен: на экране-заднике возникают в проекции не только прекрасные виды и розы, но пламя пожарищ и чей-то горем опаленный взгляд; Роберт — нареченный жених Иоланты и его друг Водемон в полувоенной одежде… Можно догадываться, что и слепота Иоланты — следствие каких-то непростых коллизий, связанных с прошлым ее отца. (Не случайно, отдавая Иоланту в руки врача, с надеждой на исцеление, он называет дочь агнцем божьим, отданным на закланье).

Причем режиссер не настаивает на актуализации каких-либо моментов, они прочитываются так, а не иначе самым органичным образом — через музыкальную драматургию оперы (оркестр, солисты, хор находятся здесь в гармонии подчинения единому замыслу), актерские работы (в частности, великолепно яркое исполнение роли Иоланты Ириной Чуриловой), а также сценографическое решение спектакля.

… Мир открылся перед прозревшей героиней не солнечным многоцветьем, а истеричными всполохами электрических огней гигантской автострады и темными закоулками ночного города, где обитают униженные и оскорбленные, о существовании которых в своем оранжерейном раю Иоланта и не подозревала:

Я никогда здесь не была! Мне страшно!..
Врач, где ты? Страшно!
Меня теснят кругом... вот что-то падает...
Как будто все обрушиться готово...
Я погибаю!.. Врач! Спаси меня!

— Посмотри на небо! — отвечает Эбн-Хакиа.

Следующее за тем обращение к Всевышнему, исполняемое всеми героями спектакля коленопреклоненно, воспринимается здесь как нельзя более уместно и… актуально — люди столько накуролесили, наломали дров и сложили голов на этой земле, что им остается положиться и уповать лишь на божью милость.

В данной прозрачности режиссерской концепции, как нам представляется, с главным ее достоинством ненасилия над классикой, видится и некая прямолинейная иллюстративность в ее воплощении: главным средством создания образного строя спектакля стала тут все-таки не режиссура, а точная, художественно-информативная и активная сценография Игоря Гриневича (которая, разумеется, является лишь одной из составляющих постановки). Мизансцены, может быть, слишком традиционны, в ткани спектакля не хватает воздуха для метафоры, почвы — для вторых планов и художественных находок. Хотя музыка премьерной «Иоланты» выше всех похвал: оркестр под управлением Евгения Волынского выразителен, романтически страстен и даже экспрессивен, но ни на минуту не перекрывает вокал. Изумительные по красоте чередования арий, дуэтов, терцетов, многоголосных и хоровых фрагментов и их сочетания непрерывностью своего совершенства даже исключили возможность стихийных — во время действия — аплодисментов. Помешала ли бы певцам более сложная режиссура, не знаю…

Наверное, у больших знатоков и профессионалов оперного искусства, которых в нашем городе вполне наберется на несколько премьерных аншлагов, всё-таки найдется немало претензий и к этой постановке: а как же иначе, ведь это Чайковский, которого у нас знают, любят и почитают не меньше Пушкина! Нам же, несмотря на высказанные замечания, представляется, что очередной музыкальный праздник всё-таки состоялся. Новая «Иоланта», безусловно, — шаг вперед в развитии новосибирской оперы.

Действующие лица и исполнители (премьера 14 ноября):

РЕНЕ, король Прованса — лауреат всероссийских и международного конкурсов Андрей ТРИЛЛЕР.

РОБЕРТ, герцог Бургундский — лауреат всероссийского и национального конкурсов, дипломант международного конкурса Павел ЯНКОВСКИЙ.

ВОДЕМОН, граф, бургундский рыцарь — заслуженный артист России, дипломант Национальных театральных фестивалей «Золотая маска» Олег ВИДЕМАН.

ЭБН-ХАКИА, мавританский врач — заслуженный артист России, лауреат всесоюзного конкурса, лауреат Национальной театральной премии «Золотая маска» Александр ЛЕБЕДЕВ.

БЕРТРАН, привратник дворца — заслуженный артист России Иван ПОТРИЦАЕВ.

ИОЛАНТА, дочь короля Рене — лауреат всероссийских и международного конкурсов Ирина ЧУРИЛОВА.

МАРТА, жена Бертрана, кормилица Иоланты — народная артистка России Галина БИБИЧЕВА.

Подруги Иоланты:
БРИГИТТА — лауреат международного конкурса Юлия НИКИФОРОВА, ЛАУРА — лауреат всероссийского конкурса Светлана ТОКАРЕВА.