Как на войне без случайностей?

В июне сорок первого года нас, допризывников 1922 года рождения, вызвали в Куйбышевский горвоенкомат. Сформировав отделения, взводы и роты под командованием командиров запаса, отправили на осушение болот, вооружив лопатами. 22 июня, несмотря на воскресенье, подняли довольно рано. Мы позавтракали, и вдруг приезжает лейтенант из Куйбышева. Он-то и сообщил, что началась война. Сразу митинг. Мы горячились, рвались в бой, но офицер охладил наш пыл, сказав, что сейчас мы «двинем в город, а там будет видно». На улицах Куйбышева встречали плачущих женщин. Военком приказал немедленно отправляться по домам. «А как же фронт, война?» — «Война от вас никуда не уйдет».

Повестку получил 11 августа. За два дня на тощей клячонке добрался до райцентра.

В военкомате получил предписание явиться в Барнаул, где в то время находилось Лепельское минометно-артиллерийское училище, эвакуированное из Белоруссии. Обещали обучать полгода, но окончить училище не удалось — немцы рвались к Москве. В октябре, погрузившись в эшелоны, взяли курс на запад. Через десять дней прибыли в город Пугачев Саратовской области, где формировалась отдельная 60-я стрелковая бригада из недоучившихся курсантов Лепельского, Одесского пехотного и первого Ленинградского училищ.

Прибыли на станцию Кубинка западнее Москвы. Нам выдали обмундирование и вооружение. Бригада вошла в состав пятой армии Западного фронта. Я служил в расчете 82-го миллиметрового батальонного миномета.

* * *
5 декабря выдвинулись на передовую и вступили в бой с фашистами. Началось наше наступление под Москвой. Мы, молодые и необстрелянные, всего боялись, кланялись каждой пуле. После приобрели какой-никакой опыт. Если, к примеру, мина воет очень сильно — значит, летит дальше. Скатертью дорога. А если неожиданно затихла — жди сюрприза.

Заняли позицию на берегу Москвы-реки. Впереди цементный завод. Ведем огонь из минометов. Корректирует его наш командир взвода. В первый день успеха не имели и не продвинулись ни на шаг. Вдобавок понесли большие потери. Особенно сильный урон был нанесен батальону, который находился во втором эшелоне. Немцы знали нашу тактику и, как правило, сосредотачивали огонь по второму эшелону.

В лесу позади нас было страшно, волосы вставали дыбом... Меня рвало до зелени.

Чуть позже все-таки прорвали оборону на Можайском направлении. Запомнилось село Петрищево, которое мы заняли и ночевали в нем. Дома целы, но немцы разрушили русские печи, чтобы мы не могли согреться. Жители рассказывали, что фашисты повесили русскую партизанку. Позже в газетах была напечатана статья «Таня» и мы узнали подлинную фамилию погибшей. Ее звали Зоей Космодемьянской.

* * *
Стояли сильные морозы. На ночлег устраивались так: разгребали снег до земли, накладывали толстый слой еловых лап и ложились спать. Час спишь, час бегаешь. Жутко мерзли ноги. Но человек привыкает ко всему. Прибыв на новое место, отрывали на весь взвод котлован. По бокам отставляли земляные нары. Сверху набрасывали бревна и еловые лапы, вход в землянку закрывали плащ-палаткой.

Научились делать в нишах дымоходы. Но грели они плохо. После стали приспосабливать железные печки-буржуйки. Для освещения использовали старый телефонный кабель, который сильно коптил. Но жизнь шла вперед даже на войне. Было поставлено на поток изготовление ламп из гильз 45-миллиметрового снаряда, которые мы заправляли керосином или бензином. В качестве фитиля использовали куски шинели.

* * *
На Вяземском направлении долго были в обороне, переходя с одного участка на другой. За это время в моей жизни случилось одно примечательное событие: вступил кандидатом в члены ВКП(б). Мне было присвоено очередное воинское звание лейтенанта.

Усиленно готовились к наступлению. Подходили воинские подразделения. 5 марта 1943 года нам подвезли преотличнейший завтрак и выдали по двести граммов водки. Покончив с тем и другим, стали готовиться к атаке.

Чуть начало светать, ударила наша артиллерия. Мы выскочили из траншеи и бегом пустились вперед, как на войне без случайностей? Они на каждом шагу. Есть все-таки счастье и у солдат. У «наших немцев», на позиции которых мы наступали, заклинило пулемет. Почти без потерь ворвались в первую траншею, взяв в плен двух пулеметчиков. Стреляя вдогон убегающим фрицам, убили еще несколько.

Нам сразу бы бежать во вторую траншею, а мы протянули резину. Потому когда выскочили, наткнулись на плотный автоматно-пулеметный огонь. В ушах звенело от пролетающих пуль. Мы залегли.

Я находился в двадцати шагах от нашего ручного пулемета. Пулеметчик дал очередь в сторону немцев, которая прошла выше окопов. Это было хорошо видно, так как стрелял он трассирующими. В ответ полетели мины: недолет, перелет, третья — точно у пулемета. Пулеметчик погиб. Лежали долго. Одет я был тепло: ватные брюки, полушубок, сверху белый халат. Обут в валенки. Мои пулеметчики в тридцати шагах позади меня. Лежу, не шевелясь, вроде как убит. Шелохнешься — пристрелит снайпер. Все тело закоченело. Приподнял голову: будь что будет. Неподалеку разорвалась мина — ровно кто сильно толкнул в плечо. Вечером меня отправили в тыл на лечение.

* * *
В июле, августе и сентябре 1943-го решительно наступаем. Проходим по Брянской области и всей боевой мощью вкатываемся на территорию Беларуси.

Помню, форсировали небольшую речку Болву. Саперы делали проходы среди мин и обозначали флажками. Наша передняя машина осторожно перебирается на противоположный берег. В кабине вместе с шофером капитан Стовба. В кузове старшина, повар с кухней, взвод управления со своим имуществом.

Переправиться через речушку — дело пустяковое. Но случилась беда: водитель чуть отклонился в сторону и раздался страшный взрыв. Я находился на второй машине и все видел своими глазами. Людей повыбрасывало из кузова вместе с имуществом. Выше всех подкинуло нашего толстого повара, пожилого солдата. Из упавших в воду никто не пострадал, имущество тоже не потонуло, потому что было очень мелко. Но кузов разнесло в щепы. Удар противотанковой мины пришелся под заднее правое колесо и задний мост. Но один человек все-таки погиб — младший сержант; командиру батареи, который был в кабине, повредило ногу.

* * *
Осенью 1943 года дошли до Днепра. Долго стояли в обороне, переходя с одного участка на другой, маневрировали. В одном минометном подразделении произошел забавный случай. Служил в нем очень ленивый солдат, который все время жаловался на ноги, тем более если было нужно куда-то идти пешком.

Командир расчета решил проучить лгунишку и как-то приказал ему идти в лес за дровами. Тот, ясное дело, заупрямился, но командир настоял на своем, говоря, что все заняты, а в землянках ночами холодно.

Придумал сержант вот что. Он заранее отправил в лес трех солдат, которые переоделись в немецкую форму и сидели там в засаде. Когда наш лентяй вместе с товарищами подошел к лесу, вдруг выскочили три «фрица» и закричали: «Хенде хох!» Если бы вы видели, с какой скоростью несся наш лентяй в свой взвод, далеко позади оставив товарищей. Прибежав в подразделение, во весь голос завопил: «В лесу немцы!» Командир взвода, ничего не зная о шутке сержанта, позвонил в штаб полка. Прислали стрелковое подразделение для прочесывания леса. В это же время старшина и повар везли обед на передовую в стрелковый батальон. Услышав крики, тоже дали тягу, растеряв по дороге хлеб.

Отделение по прочесыванию немцев в лесу не обнаружило. Позже о случившемся во всех деталях узнало начальство, наказало сержанта. Заодно перепало и командиру взвода, который ни в чем не был виноват.

* * *
В июне 1944-го началась подготовка операции «Багратион». Мы стояли на реке Оле на Бобруйском направлении. Речушка небольшая, с топкими берегами. Для переправы стали готовить фашины из ивовых прутьев. Наступление началось 24 июня и через пять дней мы заняли Бобруйск. Наша 17-я стрелковая дивизия была переименована в Бобруйскую краснознаменную.

...С ходу форсировали речку Шару. Я получил благодарность от Верховного главнокомандующего, также, впрочем, как и за взятие Бобруйска. Иосиф Сталин своих солдат не забывал.

* * *
Взяли город Браунсберг. Перед нами залив Фриш-Гав и коса. Немцы после сдачи Кенигсберга отступили на косу и оставались на ней до конца войны. Заняли нашу последнюю позицию у деревни Фогльзанг. Восьмого мая днем было известно, что война вот-вот закончится, немцы капитулируют ровно в 24 часа.

Поступил приказ прекратить огонь. Наступила долгожданная полночь. Немцы вдруг открыли ураганный огонь. Мы попрятались в укрытия. И только в два часа ночи канонада внезапно прекратилась. Впоследствии выяснилось, что немцы ориентировались по берлинскому времени, мы — по московскому.

И вдруг снова бешеная пальба. И крики «ура!» с переднего края. Это что, атака? Нет, это конец войне, к которому мы шли четыре года.

Фотографии статьи

Танец в мокроступах.