Полевая кухня

Они молча проходили мимо, стараясь не глядеть в глаза с надеждой ожидающих ответа женщин. Кое-кто из них коротко отвечал, что скоро вернемся, и советовали уходить из города. Другие молча проходили мимо. Стало ясно: немцы близко, нас оставляют.

Уходить. Куда?! Все говорили: «На восток». И люди потянулись туда, со слезами оставляя свои дома, собрав с собой только необходимое в неизвестном пути на ручные тележки, в наплечные мешки. На восток, потому что надеялись, что там не будет бомбежек, обстрелов, страха постоянно ожидаемой смерти. Сходились в дороге небольшими группами: людей объединяла общая, настигшая всех беда — война. Повсюду слышалось новое слово «беженцы».

Наша группа, состоящая только из женщин и детей, много суток уже моталась по разным дорогам, предпочитая проселочные, наезженные только телегами и натоптанные колхозными стадами коров, которых перегоняли неизвестно куда по два-три пастуха, чтобы не оставлять скот быстро наступающему немцу. Мы не шли, а тащились, еле передвигая ноги от усталости. К кому, куда, никто не знал. Уже не обращали внимание на низко пролетающие немецкие самолеты, они нас не трогали, разыскивая, наверное, наши войска. Для еды собирали что попадалось на брошенных колхозных полях, ночевали в стогах сена и одиноко стоящих в полях каких-то сараях. Иногда задерживались на отдых или ночлег в деревнях, сочувственно принимающих нас.

Порой на нашем пути попадались военные. Точнее, это были отступающие разрозненные остатки воинских частей, которые собирались, наверное, для переформирования, маскируясь в лесах от немецких налетов с воздуха. Измотанные, уставшие до предела, многие обмотанные бинтами, красноармейцы сидели, лежали, спали в видавших многое гимнастерках. Ходили между ними командиры, выкрикивающие фамилии бойцов. Не было видно ни пушек, ни машин. Тогда и наша жалко выглядевшая группа беженцев расположилась неподалеку на отдых. Солдаты сочувственно смотрели на нас. Женщины спешили к красноармейцам, расспрашивая и наивно ожидая ответа, кто, откуда, куда, где немцы, не знают ли такого-то, называя фамилии своих мужчин. А мы, мальчишки, уже забыв про усталость, шныряли по временному лагерю в поисках чего-нибудь интересного для нас. И нашли!

Легкий ветерок со стороны маленькой речушки, протекающей по краю леса, донес до наших чутких носов вместе с дымком костра манящий запах чего-то вкусно пахнущего, давно забытого.

На берегу речки расположилась военная полевая кухня на колесах. Два красноармейца колдовали около нее. Запах варева, исходящий из котла, будоражил наши пустые животы. Мы расселись на траве вокруг на почтительном расстоянии от чудо-кухни, жадно вдыхая чудесный аромат и проглатывая скапливающуюся слюну во рту, и были уверены, что нам тоже что-нибудь достанется.

По сигналу красноармейцы дружно потянулись к кухне с солдатскими котелками. Ели, понимающе посматривая на нас, и никто из них не подходил за добавкой. Под конец раздачи солдат-повар заглянул в котел, потом посмотрел на нас и громко крикнул: «Быстро за мисками!» Нас как метлой сдуло. Минута — и мы уже окружили кухню, протягивая к повару миски, кружки, железные банки, и он, улыбающийся, каждому ловко плюхал черпаком всем поровну, соскребая со дна котла остатки горячего варева, наверное, оставленного для нас и недоданного своим солдатам. Я вспомнил — это был густой гороховый суп с тушенкой, который я и сейчас люблю.

Мы-то, глупые малые, забыли даже спасибо повару сказать. Матери за нас благодарили его. Теперь уже с большим опозданием: «Спасибо великое вам, солдаты!»

Со стоянки мы, беженцы, ушли на восток первыми. Было как-то спокойнее — позади нас оставались солдаты...