EUR 116.1410 Храм на скале
(Продолжение. Начало в субботних номерах газеты с июня 2006 г.)
Несколько местных жителей, одевающихся стилизованно под бедуинов, настойчиво предлагали каждому взгромоздиться если не на верблюда, покорно склонившего совсем не слюнявую, как это показывается в фильмах, морду, то хотя бы на осла.
А коробейник, раскинувший перед нами сотни бус, браслетов, подвесок, кулонов, серег из изумительных оттенков природного камня, выжидательно улыбался и заглядывал в глаза: «Неужто не нравится? Глянь, какая красота! И недорого...»
Все это казалось лишним, здесь, среди тихого величия иудейской пустыни, где нарушать дикую красоту окружающего пейзажа, пожалуй, позволено лишь идеального качества асфальтовой ленте. Отмахиваемся от владельцев осликов, как от назойливых мух, и начинаем не спеша спускаться по дороге, обнимающей внутреннюю сторону горы, попеременно попадая то в тень, когда палящее солнце скрывается за каменным навесом, то в пекло, когда наша тропа делает ленивый поворот. Метрах в полутора над головой замечаю крошечную, не больше средней книжки, пещерку, где в теньке сидит голубь и одним глазом внимательно наблюдает за странниками. Ощущение, будто ты с ног до макушки окутан незримым ватным одеялом и, несмотря на ранний час, с трудом переставляешь ноги.
В это время твое воображение, отпущенное на свободу, делает немыслимые кульбиты. Монастырь? В этих диких местах? Может, в скале выдолблена огромная пещера и в ней сооружен храм... Но как освещение? А строительные материалы? А продукты для жизни?
Но вот перед нами железная арка с табличкой на греческом, а за ней, у самого обрыва, виден деревянный крест. Несколько шагов по направлению к нему — и нашему взору открывается разгадка, превосходящая все фантазии и ожидания.
Перед нами каньон — пожалуй, так следует назвать этот глубокий желоб между двух гор, где-то там, впереди, сливающихся в единый массив. На дне его видны разных размеров валуны, а в части, удаленной от нас, там, где милостиво разлеглась тень, по своей ли, по человеческой ли воле, растут несколько высоких хвойных деревьев. Отец Владимир говорит, что во время таяния снегов здесь бурлит мощный поток воды, дарящий жизнь этим безлюдным, точнее, почти безрастительным, местам.
И тут глаз замечает то, что прежде казалось единой тканью скалы, что напротив и чуть-чуть левее. Идеально гладкие стены, сложенные из ровных прямоугольников местной породы, похожей на ракушечник, из которого в крымских селах строят дома, и такие же отвесные, как сама скала. Лестница пока не видна, и кажется, что изумительное сооружение парит в воздухе. Но вот на балконе мелькнул человек в черных одеждах, и становится очевидным, что перед нами не мираж, а творение рук человеческих.
Переведя дыхание, мы поднимаемся с теплых камней и пускаемся в дальнейший путь, который минут через десять, проведя нас еще по одной петле, спускающейся почти на дно каньона, приведет сначала к деревьям, затем к еще одним воротам, более внушительным, чем прежние, и очень красивым, а затем к подножию монастыря.
В монастыре Георгия Хозевита — а именно так называется это святое место — ныне проживают только четыре монаха. Они ведут все хозяйство, а главное, конечно, денно и нощно молятся за нас, грешных. Высокая, ровная лестница, того же нежно-палевого оттенка, что и все вокруг, приводит к дверям, впускающим нас в небольшой уютный дворик, где уже чувствуется исходящая от камня прохлада. Еще одна, более узкая, лестница ведет выше, в саму обитель.
Шагая по ступеням, мы замечаем на обрыве скалы что-то странное, похожее размером на балкон, целиком обшитый металлическими листами и словно впечатанный в скалу. Это одинокое жилище монаха. Какой-то из металлических листов, видимо, все же открывается наподобие окна, поскольку с угла свисает веревка с привязанным к ней ведром. Вероятно, таким образом отшельнику братия передает пищу. Совершенно было непонятно, где вход в эту, по всей видимости лишенную всяческих удобств и комфорта, в нашем понимании, пещеру. Лишь позже, глядя с другой точки, мы обнаружили, что с левой стороны имеется глубокая выемка в горе, вот в ней, в едва прорезаемой солнечным светом темноте, видна грубая лестница.
Наконец мы оказались под сводом монастыря и смогли воочию убедиться, что стены действительно невероятно гладки, кладка аккуратная, на противоположной от стола стене — словно выросший из стены каменный умывальник. А на самом столе тут же появились кувшины со сладким фруктовым напитком и печенье. Монахи тепло поприветствовали батюшек из паломнической группы и нас и тут же удалились, дав время, чтобы утолить жажду и упорядочить впечатления. А впечатлений было через край.
Шаг из-под свода на каменный балкон, тот самый, что мы разглядели с дороги, — и перед тобой весь мир. Яркой голубизны небо, отчего-то кажущееся отсюда особенно высоким. Каньон, промытый меж гор весенними потоками. Массивная, но при этом не грозная и даже живописная стена противоположной горы, вдоль которой вьется приведшая нас дорога. И слева — убегающая вдаль череда таких же больших и поменьше холмов. Некоторые из них расплываются в полуденном мареве. Но тебя не касается жар, посылаемый солнцем. Ты словно вообще вне этого мира и смотришь на него как сторонний созерцатель. Потрясающее чувство.
Вдруг осознаешь, что вот то место, где хотелось бы быть и молиться. Благодарить Господа, по великой милости своей пославшего тебе жизнь.
Я заметила, что другие паломники испытывают те же сложные чувства, то же, неведомо откуда взявшееся, воодушевление и не спешат делиться увиденным и прочувствованным друг с другом, а только смотрят, прислушиваются к себе и впитывают, впитывают непередаваемую атмосферу этого места.
А место это поистине удивительно. По преданию именно здесь пророк Илия прятался три с половиной года от гнева царицы Иезавели. Воду он брал из потока Хариф (который мы видели высохшим), а пищу ему приносил ворон. Братья Хозевиты, Георгий и Иоанн, были в числе основателей здешней мужской обители. В былые времена здесь жили десятки монахов.
В двух монастырских церквях, главная из которых посвящена Пресвятой Богородице, а другая — Первомученику Стефану, находятся нетленные мощи монахов, убитых во время нашествия турок, а также множество замечательных икон. Стоять подле них в полумраке храма хочется часами. В тиши, уединении и покое. Некоторые лики просто завораживают.
Изумительное изображение Богородицы с младенцем Иисусом на руках, где Спаситель двумя ручками нежно обнимает лицо матери, умилило не только меня, но и других паломников, однако найти точную копию этой иконы в церковной лавочке никто из нас не смог. Было немного похожее изображение, я взяла его и очень рада, что сделала это. Когда сегодня держу маленькую иконку в руках, поражаюсь безграничной любви во взоре Богородицы и святого младенца. И, конечно, мысленно переношусь туда, в Палестину, где в тиши и естественной прохладе горного монастыря мы слушали историю этой обители.
(Продолжение следует.)
АКТУАЛЬНО
