Богословские пельмени

Вернулся на «историческую родину» — в Усть-Тарку и, недолго думая, совершил обмен, довольно легкомысленный на первый взгляд — отдал легковой УАЗ, получив взамен вагончик на Московском тракте, в ту пору довольно оживленном: десятки грузовых машин, легковых автомобилей проезжали по этой дороге. Теперь в вагончике был пункт горячего питания для проезжающего люда: гуляши, бефстроганов, котлеты и сосиски — ешьте на здоровье и платить денежки не забывайте. Все было хорошо, все как надо, пока не случилась большая беда. Один клиент оказался без денег, сказал, что рассчитается бензином. Дело неслыханное и невиданное. Сергей согласился — с кем подобного не случается. Если бы только знал, чем это закончится, если бы ведал. В один прекрасный день канистра та взорвалась, вагончик пылал, как факел, сгорев дотла, но самое страшное, и хозяева очень пострадали — Сергей Владимирович и жена Елена Валерьевна. Хирург после операции сказал им обоим, мужу и жене: «Вам, друзья мои, очень даже повезло. Живы, здоровы и работать можете».

Все это хорошо, все так, как сказал доктор, только у них больше ничего не было, будто только что на свет божий появились. И что делать дальше? Работы в Усть-Тарке нет. Особенно той, которая бы удовлетворяла Сергея. Но человек военный размышлять долго не привык. И он решил почти сразу: теперь на Север, за длинным рублем — больше некуда. И четыре года, как он сам о себе говорит, «мотал срок». Кое-что подзаработал, подкопил, но новое дело начал не сразу. Довольно долго был заготовителем у предпринимателя Сергея Сухоносова, а когда тот вдруг засобирался в Германию, перешел на службу к его брату. И наконец понял: служить у кого-то — не для него. В конце концов, он — офицер, привык принимать решения самостоятельно.

В Богословке купил домик, хотя поначалу и сам не знал, зачем он это сделал. Богословка — село старинное, говорят, когда-то здесь была красивая церковь, жили очень набожные люди, денно и нощно славившие Иисуса Христа. Но то было давно, и главное, что потянуло сюда Чеканникова, — здесь практически не было производства. А рабочая сила имелась, она-то как раз и привлекала внимание Сергея: задумал он к тому времени открыть цех по производству пельменей. Задумка не очень оригинальная, так как к тому времени пельмени в округе делали повсеместно — в Татарске, в Барабинске, везли их и из других мест, порой аж с Седого Урала. Но Чеканников стоял на своем:

—У меня будут особые пельмени. Вот увидите.

Но что может быть особого в пельменях — этого никто не понимал. Чеканников пояснял неразумным: «У меня будет ручная лепка. Мы много поработали на количество, пора нам подумать о качестве».

А пока суд да дело, основательно взялся за домик. Убрал все перегородки, сделал несколько новых пристроек, накупил всякого разного оборудования: мощную мясорубку, тестомес, тестораскатку, новые столы, несколько холодильников — потратил весь свой первоначальный капитал. И работа пошла. Богословские пельмени быстро нашли своего покупателя: в Усть-Тарке, Татарске, Омске, других городах и селах.

Попробовав в первый раз пельмени с новой маркировкой, с новым адресом, моя семья других больше не хотела. Заметил, что и другие покупатели, бывая в магазине, спрашивали тоже богословские пельмени, будто было в них что-то особенное.

— А как же! — рассказывает Сергей. — Сырье чистое, без всякого подмеса. А главное — ручная лепка.

Про эту ручную лепку он читает мне и моему спутнику, начальнику управления сельского хозяйства Усть-Таркского района Анатолию Михайловичу Мухометинову, целую лекцию. При машинном производстве края скрепляются плохо, пельмени в кипятке разваливаются, теряют вкус. А его пельмени, предпринимателя Чеканникова, — никогда. Он говорит об этом с гордостью: это его фирма, и он марку свою несет высоко.

А еще хорошо то, что в цехе в летние месяцы работает у него до двадцати человек.

— В день плачу более двухсот рублей. Но с одним условием: человек должен работать очень хорошо, от души.

Мечта предпринимателя — чтобы каждая работница лепила в смену до двух тысяч пельменей. Но ведь это же капиталистическая «потогонная» система?

— А как вы хотели? — горячится предприниматель. — Я должен иметь выгоду, должен оправдать свои затраты на сырье, на оборудование. К сожалению, далеко не все это понимают.

Мы вместе о Мухометиновым слышим от него довольно странные вещи: «Работать в селе хотят не все. Молодым не хватает усидчивости. Вместо двух тысяч пельменей лепят не более 600 — 700. Бросают работу, подают заявление об уходе, затем снова возвращаются. Работать нынче надо везде». На чем свет клянет центры занятости населения, называет их «биржами».

— Они развращают наших людей, плодят тунеядцев.

К предпринимателю неожиданно присоединяется Мухометинов: у него эти «биржи» тоже поперек горла стоят.

— Коров нынче никто доить не хочет, едут в райцентр за пособием.

В разговор снова вступает предприниматель: его надежда — это те люди, которые переселились в Россию из Казахстана, других мест. У них нет опоры в жизни, и они хватаются за работу, как за соломинку, чтобы выжить, закрепиться на новом месте.

Как это ни странно звучит, но «новый русский» Сергей Чеканников — за твердую дисциплину, за жесткий коммунистический порядок, решительно и бесповоротно осуждая перестройку, которая, по его мнению, испортила людей, в особенности — молодежь.

— Мы плохо кончим, — говорит он в заключение. — Самая главная ценность любого общества, социалистического или капиталистического, — человек, который создает все материальные блага. А у нас все делается так, чтобы развратить человека, отбить у него всяческое желание трудиться. Чем это кончится, не знаю, но добра от такой политики ждать не приходится.

...Мы сидим в довольно просторной, хотя и ужасно холодной квартире предпринимателя. На столе — всяческие угощения, но вот пельменей нет. Сергей сегодня болен: застудился, отдыхает, на производстве жена, Елена Валерьевна. У нее, по мнению хозяина, хорошо получается, норму она всегда выполняет. А норма — 700 пачек пельменей — 350 килограммов. Их тут же развезут по магазинам. Жалуется на земляков, усть-таркских коллег: «Деньги зажимают». Говорят: «Твои пельмени плохо идут». «Да что же вы обманываете, я все магазины прошел, нигде богословских пельменей не видел».

Горячится, машет руками: он уже весь в деле, в работе, которая помогла ему встать на ноги, вновь почувствовать себя человеком и понять, как хороша жизнь. А в нынешнюю эпоху это так важно.