Пока есть память, есть жизнь

Увы, такое случается нередко, однако на этом история Козино не закончилась. 25 лет назад, как раз к сорокалетию начала Великой Отечественной и, применительно к этой деревне, к сорокалетию с того дня, как ушли защищать Родину козинские мужчины, здесь встал памятник погибшим в годы войны. Его создали и поставили своим отцам бывшие козинские мальчишки, подранки войны. Исключительно на собственные средства и собственными силами. Объясняли так: почувствовали потребность увековечить на родной земле свою любовь и благодарность малой родине и отцам, которые ценой жизни защитили землю и детей.

И это — не точка в истории исчезнувшей деревни. Памятник не затерялся среди полей и перелесков, не стал частью пейзажа. А стал эффективным учебником по такой непростой дисциплине, как патриотизм, верность родительским заветам.

…Мои сегодняшние собеседницы — Валентина Андреевна Антропова и Анна Андреевна Тишина. Родные сестры, пенсионерки, бывшие жительницы Козино. Выехали они оттуда еще школьницами, вся жизнь прошла в городе, а вот любовь к малой родине не прошла. Рассказывают с восторгом:

— В двадцатые годы в Козино было 250 жителей, перед войной — значительно больше; сколько точно, не знаем, а за триста точно. В каждой избе по пять-семь детей, а то и больше. Рожать у нас не боялись, потому что прокормить нетрудно было. Колхоз «Активист» занимал первое место в районе, на трудодень давали по пуду зерна. Мельница своя, маслозавод, кирпичный завод, пимокатня, большая конюшня. Дома у всех крепкие, из тех, что от родителей по наследству к детям переходят.

— Правда, школа была только начальная. Перед войной рядом сруб поставили, наверное, семилетку хотели открыть. Не успели...
О войне в Козино узнали 23 июня. Колхозники как раз заготавливали корма. Прискакал нарочный и позвал всех на митинг. Там и объявили о войне, о мобилизации в армию мужчин подходящего возраста.
Провожали их всей деревней. Откуда-то налетел черный вихрь — как предзнаменование, что домой они больше не вернутся…

В числе первых ушел председатель колхоза Иван Бобровский, дядя Валентины Андреевны и Анны Андреевны. На него первого из их деревни и похоронка пришла. Воевал он на одном фронте с родным братом Алексеем. Тот потом писал домой: «Ивана на моих глазах разнесло в клочья. Но поверьте, я отомщу за брата». А через месяц похоронку получили и на Алексея. Их третий брат, Максим, сложил голову годом позже, под Смоленском.

Отец моих собеседниц, Андрей Третьяков, воевал до 1944 года, потом тоже погиб — в Карелии. Его брат Александр, летчик, в бою был обстрелян и сгорел в самолете.

Подобная беда пришла практически в каждую семью. Да, собственно, все Козино было одной большой семьей. Девяносто процентов деревни — Соломатовы, Третьяковы, Бобровские, Томиловы, и все они родственники между собой. Наверное, потому и жили — друг дружке костыль. Пойдет какая по соседним деревням собирать кусочки — ставни закроет. Это сигнал соседям, что хозяйки нет дома. И если через пару дней окна остаются закрытыми, женщины собираются, приносят по картофелине (больше-то откуда!), топят печь, ставят на огонь чугунок с картошкой — кормят ребятишек. Козинский мир не дал погибнуть ни одной семье.

Вечерами, чтобы экономить керосин, собирались по нескольку семей у кого-то в хате. Кто поближе к лампе — читал вслух книгу или газету, остальные вязали, шили, штопали.

О пристрастии козинцев к чтению надо бы рассказать подробнее. В 1942 году к ним приехала эвакуированная учительница Ольга Петровна Овсянникова, кавалер ордена Ленина. Поселилась при школе — и как будто тут всю жизнь прожила. Ее школой стала вся деревня. Учительница подолгу беседовала с каждым жителем, независимо — старым или малым, рассказывала о прекрасном мире культуры и искусства, предлагала такие книги, которые помогали людям окрепнуть духом. Вот эти книги и читали по вечерам в Козино.

А еще в сердце каждого родителя учительница поселила цель: как бы тяжело ни приходилось, ребятишек надо выучить, дать им шанс на лучшую жизнь.

Старшие дети, начиная с пятого класса, ходили в школу в соседнее село, за двенадцать километров. Ни о какой попутной подводе и речи не заводилось: всех лошадей забрали на фронт, колхозники пахали на коровах. Это одна проблема, а вторая — собрать детей в школу, подготовить какую-никакую обувь и одежду. Что-то латали, перешивали, меняли остатки имущества на детские вещи, но 1 сентября козинские мальчишки и девчонки гурьбой отправлялись в школу. А замученные в работе матери могли ненадолго перевести дух.

После войны легче не стало. Домой вернулись лишь двадцать мужчин. Остальные пятьдесят дворов осиротели. Обнищавший колхоз не в состоянии был замахнуться на строительство большой школы и не мог дать матерям-вдовам таких заработков, чтобы могли выучить детей, дать им профессию. Но председатель правления понимал: у молодых нельзя отнимать будущее, поэтому он беспрепятственно выдавал разрешение на переезд семей в город. При этом, конечно, рисковал. За «разбазаривание кадров» в то время могли спросить очень строго.

В городе козинские вдовы шли на любую работу, лишь бы угол был да огород. Кстати, и здесь они держались одна за одну, помогали друг другу. А в родную деревню ездили в гости, по грибы, по ягоды, сыновья — на рыбалку. И еще на Троицу — родные могилы убрать. Скучали всегда. Их знаменитая деревня меж тем все больше мелела, вот уже остались одни старики, а потом и их не стало.

У бывших козинских мальчишек и девчонок удалась вполне нормальная городская жизнь. Они получили профессии, с которыми легко устроились в Куйбышеве, завели семьи и детей, получили квартиры. Была в начале их биографии деревня, но теперь ее не стало. Жаль, конечно, но жизнь не стоит на месте, ее заполняют другие привязанности и интересы.

И вдруг — как будто сигнал с неба. Геннадий Федорович Соломатов с утра разговаривал с матерью. Вспомнили деревенскую улицу, где в каждом доме жили родные люди, погоревали о погибших и умерших. И следа, мол, не осталось от нашего Козино, внуки уже не знают такой деревни. Но ведь так не должно быть! Сколько труда, сколько души люди вложили в эту землю! Живя тут, любили, мечтали о лучшей жизни. Наверняка здесь же души оставляли, когда уходили на фронт. А теперь ветер гуляет по чистому полю...

— Вот бы памятник нашим отцам-фронтовикам поставить, — предложил сын, — как думаешь, мам, удастся?

Вот так они поговорили, и Геннадий Федорович пошел в гараж. А сосед по гаражу у него — двоюродный брат Анатолий Третьяков, тоже, естественно, козинский. И он как будто слышал тот разговор Геннадия с матерью, заговорил о том же:

— Покоя мне, Геннадий, одна мысль не дает. Ушли наши отцы и старшие братья на фронт, сложили там головы и лежат в чужой земле. А на своей — ни креста им, ни памятника. Не по-человечески это!

А раз в две головы одновременно пришла одна идея — им ее и развивать. Набросали братья эскиз, прикинули, кто какую работу будет выполнять, и сразу принялись за дело.

Геннадий Федорович работал на заводе автозапчастей, мог выписать кой-какие стройматериалы, а Анатолий Ефимович — сварщик, первая скрипка в их маленьком слаженном оркестре. Помогали и другие козинцы: кто деньгами, кто советом, кто возможностью достать, пробить. Дело оказалось не столько сложным, сколько хлопотным. Например, на установку памятника требовалось особое разрешение из Москвы. Но и его в конце концов получили.

Весной 1981 года памятник был готов. Установить его решили на взгорке у березового колка, где когда-то устраивали молодежные вечерки. Когда привезли, поставили и в первый раз отошли посмотреть со стороны, то ахнули: памятник, как икона, в окладе из берез…

На Троицу администрация района дала автобус, и бывшие козинцы поехали на свою малую родину, где теперь их встретил не только ветер в поле.

Видеосъемка того торжественного момента в полной мере передает душевное волнение пожилых людей и их детей, рожденных уже в городе. Старшие по столбам, изгибам реки пытались определить место бывших своих домов. Останавливались каждый на своем подворье, плакали, целовали землю. Молодые во все глаза смотрели на происходящее и, похоже, понимали, что эта земля, этот скромный обелиск на пригорке у леса и для них — начало всех начал.

…Четверть века — большой срок. Но памятник за это время не покосился, дорога к нему не заросла травой. Регулярно к 9 Мая он приводится в порядок, за этим зорко следит администрация Осиновского сельсовета. Сестры Третьяковы рассказывают, что как-то приехали на родное место вечером, как раз пастух гнал мимо стадо:

— Представьте, ни одна корова к памятнику не подошла, приучены по дорожке стороной обходить. Кто приучил? Пастухи. Значит, и для них, молодых ребят, это святое место. Спасибо людям, которые с почтением относятся к памяти наших погибших родителей.

В теплое время года бывшие козинцы часто бывают здесь. Прихватывают с собой внуков. На месте легче рассказать об истории семьи, заслугах погибших мужчин рода Соломатовых или Томиловых. В этих семьях свято берегут письма, фотографии родоначальников, с гордостью показывают их молодым. В семье Третьяковых как реликвию хранят, например, письмо однополчан их погибшего отца.

Когда пришла похоронка, мать так страдала, не могла смириться с потерей. И она написала в полк, где служил Андрей. Вскоре пришел ответ:

«Уважаемая Татьяна Капитоновна! Получив Ваше письмо, мы его прочли перед строем подразделения. Вашу просьбу отомстить немецким извергам бойцы и командиры поклялись выполнить. Отомстить за смерть друга и лучшего боевого товарища в боях с ненавистным врагом всего свободолюбивого человечества. Ваш муж героически сражался с немецкими захватчиками, на боевом счету его расчета немало разбитых боевых точек со станковыми и ручными пулеметами и с их прислугой». А дальше идет описание боя 26 июня 1944 года, где Андрей Третьяков был смертельно ранен осколками разорвавшегося снаряда. Его перевязали, отправили в госпиталь, но по дороге, не выдержав боли, он умер. «Мы его похоронили на высоте Беленькой, которая находится в 56 километрах от станции Лоухи по Кировской железной дороге. Заверяем Вас, Татьяна Капитоновна, что мы еще крепче будем мстить фашистским извергам за смерть нашего боевого товарища, старшего сержанта Третьякова Андрея Дмитриевича, и ни один немецкий палач с нашей земли безнаказанным не уйдет. Желаем Вам и Вашим детям богатой, счастливой, радостной жизни и наилучших успехов в деле помощи фронту».

Подобные реликвии хранятся и в других семьях. Но даже если ничего не осталось от дорогого человека, есть памятник. У его ограды внук, правнук простого колхозника из козинского «Активиста» почувствует себя родственником великого патриота Отчизны, не пожалевшего ради нее своей жизни. Это большое дело и, может быть, главный жизненный урок для молодого человека.