Ушел из дома в вечность

Недавно ко мне зашел Александр Федорович и принес папку: документы, письма, фотографии и «Польскую тетрадь» — небольшую книжицу со стихами, которые он написал, когда побывал на могиле погибшего брата.

С фотографии смотрит милое лицо мальчишки с насупленными бровями, видимо, для солидности. Таким его увидела мать в последний раз: в танковом комбинезоне и шлеме он ушел из дома в Вечность. Всего одно письмо получили от него Канарейкины в августе 1944 года. Затем молчание. Лишь в апреле 1945 года товарищ Анатолия сообщил в письме о гибели друга и о месте его захоронения. Однако в связи с переездом семьи письмо это затерялось, а «похоронки» так и не было. Семья ждала, надеялась на чудо. Но чуда не случилось. Лишь в 1986 году по запросу Александра Федоровича пришло сообщение из Красного Креста о том, что механик-водитель, сержант Анатолий Канарейкин погиб, похоронен в братской могиле на советском воинском кладбище в городе Свеце на Висле.

Посетить могилу брата Александр Федорович решил сразу же после получения этого известия.

Об Анатолии он помнил немного: родился в г. Кашине Калининской области. Учился в ремесленном, в пятнадцать лет работал на Ижевском заводе. В одном из писем написал брату, что окончил курсы механиков-водителей, что скоро они, комсомольцы-добровольцы, поедут на завод получать машину, и просил не говорить об этом матери.

Зов памяти заставил Александра Федоровича, преодолевшего немало бюрократических препонов в родной стране, отправиться в Польшу.

— Интересно то, — вспоминает он, — что ни советские, ни польские таможенники, узнав о цели нашей поездки, не стали проверять вещи. Лишь взглянув на цветок в горшочке, спросили: «Земля и цветы в горшочке — это с Родины на могилу?» Получив утвердительный ответ, пожелали благополучной поездки.

Поезд шел в Быдгощ. В вагоне супруги Канарейкины (Александр в поездку отправился вместе с женой Мстиславой Вениаминовной) встретили польского военного. Разговорились. Александр спросил, можно ли в Быдгоще попасть в гостиницу. Узнав о цели поездки, военный успокоил пассажиров, сказал, что устроит их в гарнизонную гостиницу. Ян Волощук, полковник Войска польского, выполнил это обещание, а еще оставил визитную карточку с наказом ждать машину из Свеце, которая доставит гостей к месту захоронения.

Из Свеце за Канарейкиными приехал на своем «Фиате» Тадеуш Милановский, бывший моряк, представитель отделения польско-советской дружбы. Он неплохо говорил по-русски. За разговорами дорога к месту назначения показалась совсем не длинной. Канарейкиным предоставили бесплатные места в гостинице, и в назначенное время Тадеуш вместе с председателем совета ветеранов г. Свеце и председателем комиссии братства по оружию воеводств Быдгощ и Торунь Владиславом Костецким повез гостей к мемориалу. Там к ним присоединились два офицера Войска польского.

На обветренных годами жизни лицах солидных мужчин появились непрошеные слезы. Положив букеты цветов, горсточку родной земли, поклонившись могилам, отправились в музей воинской части. Передали фотографию Анатолия и сделали запись в Книге почетных гостей. Похоронено здесь, на воинском кладбище г. Свеце, семьсот восемьдесят советских солдат.

Поляки свято хранят память о погибших советских воинах. В этом я убедился, прочитав последнее письмо из Свеце, написанное Владиславом Костецким.

«Дорогой Александр! — пишет он. — Большое спасибо и самый низкий поклон за то, что ты неутомимо рассказываешь о поездке в Польшу на могилу своего брата Анатолия и о польских друзьях, которые помнят огромный подвиг и жертвы русского народа во имя спасения Европы от фашистского рабства, помнят, что шестьсот тысяч советских воинов лежат в польской земле...»