Все законы против нас

— В последние месяцы по поручению губернатора мы занимались разработкой программы развития района на ближайшие годы, где и определили свои перспективы. Прежде всего необходимо отметить, что мы намерены сохранять сельскохозяйственное производство, сколь сложным не было бы его существование. В основу его развития поставили молочное животноводство. Район хорошо обеспечен естественными кормовыми угодьями, фуражным зерном, поэтому здесь можно получать неплохие удои, привесы. Но при этом придется решить одну задачу — переработки полученной продукции. Развивать у нас молочное животноводство есть смысл при условии, что пятьдесят процентов молока будет перерабатываться в продукты, которые сейчас поступают на наши прилавки из Новосибирска. Именно удаленность от предприятий переработки — одна из главных бед нашей экономики. Поэтому хотим в этом году выделить около двух миллионов рублей из нефтяных денег и приобрести на них для маслозавода фасовочную линию молока в тетрапаки. А потом начнем помаленьку вытеснять с районного рынка и «Домик в деревне», и «Веселого молочника», и прочие завозные продукты.

— Тем более что вы будете иметь преимущество в цене?

— Да. За счет экономии на доставке, думаю, наши изделия будут на два-три рубля дешевле.

— Но почему бы вам не переработать все молоко и не выйти за пределы района?

— У себя потребить столько молочной продукции не сможем. А на большом рынке невозможно конкурировать по цене. Поэтому пятьдесят процентов переработки — это оптимально. Остальное пойдет на творог и сливочное масло, которые маслозавод делает и сейчас. По переработке мяса пока никаких задач не ставим. Они для нас неподъемны. Да и закупочная цена на мясо сейчас вполне приличная: говядина — 75 — 80 рублей за килограмм, свинина — еще выше. И что бы мы ни говорили о невыгодности сельскохозяйственного производства в наших краях, но ликвидировать его, в частности и животноводство, в районе немыслимо. Нас мало здесь — в одиннадцати хозяйствах трудятся девятьсот человек. А возле этих девятисот еще почти четыре тысячи людей разного возраста и бюджетная сфера.

— Но для производства цельномолочной и кисломолочной фасованной продукции потребуется только первосортное молоко. А по вашим дорогам иной раз несколько дней невозможно проехать.
— Поэтому продолжим работу по оборудованию молочных ферм охладителями-накопителями. В трех хозяйствах («Останинке», «России», «Верх-Красноярке») уже есть такие пункты. Нынче ставим задачу установить их еще в двух хозяйствах. В конце прошлого года на сессии районного Совета на эти цели выделили 250 тысяч рублей. Сумма, конечно, небольшая, но к этому авансу приложатся деньги самих хозяйств или маслозавода, и, думаю, постепенно проблему решим общими усилиями. Очень важно еще, что при наличии такого оборудования на фермах можно будет организовать закуп молока с частных подворий. Это даст возможность справиться с самой главной, на мой взгляд, проблемой — обеспечить рост доходов селян.

— Пока же молоко, похоже, прибыли вам не приносит?

— В целом по району его производство рентабельно. Если взять СПК «Останинское» или «Верх-Красноярское», то здесь уровень рентабельности достаточно высокий, главным образом, за счет высокой продуктивности коров. Оказывает помощь в этом деле и областная администрация. Несколько лет подряд на молочное производство нашему и Кыштовскому районам из областного бюджета выделяется бюджетная поддержка. Мы ежегодно получали по 6,5 миллиона рублей, благодаря чему нынче могли удерживать закупочную цену на уровне 7,1 рубля за килограмм (тогда как маслозавод не дает больше 4,5 рубля). С учетом бюджетной надбавки цена вроде и неплохая, но хотелось бы больше. Поэтому и беремся за организацию своей переработки.

— Однако есть хозяйства, где себестоимость чуть ли не в два раза выше?

— Там, где получают по 12 — 13 центнеров молока от коровы в год, понятно, какая рентабельность? В Бергуле, например, себестоимость молока 12 рублей за килограмм, такие затраты не покрывает никакая поддержка. В целом, надо признать, ситуация в животноводстве тяжелая. Нынче удалось повысить продуктивность коров на триста килограммов по району. Но она остается по-прежнему невысокой — на уровне 1700 килограммов молока в год. А перед нами ставится задача надоить по три тысячи. Пока к этому рубежу приближаются единицы. Хотя были годы, когда наши животноводы надаивали по 2770 килограммов молока от каждой коровы.

— Возможно, выгоднее для вас мясное производство? Тем более что оно поддерживается и президентской программой приоритетных направлений развития.

— Мясное скотоводство — это тоже непросто. Нужны хорошие кадры, животноводческие помещения, кормовая база и, главное, шлейф скота, на котором будут работать мясные производители. А поголовье с каждым годом уменьшается. Мясное скотоводство ведь в один год не создашь. А на длительное развитие нет времени, вернее, средств. Все знают, какая нынче сложилась ситуация с зерном. У нас она еще хуже, чем в других районах. По природно-климатическим условиям мы получаем в основном фуражное зерно. И если под Новосибирском за тонну дизельного топлива нынче брали шесть тонн зерна, то у нас — десять! А кроме того, нам еще говорят: привезите свой хлеб и сдайте на ХПП в Куйбышево.

— В результате большинство хозяйств вашего района попало нынче в тяжелейшую ситуацию. За долги даже начали распродавать имущество.

— Да. В двух хозяйствах (СПК имени Калинина и «Новотроицкое») по решению судебного пристава было арестовано имущество. Долги приличные: у одного — 438 тысяч, у другого — под триста. По СПК «Новотроицкое» нашли решение проблемы: сдали скот и имущество успели отстоять. В СПК Калинина, несмотря на все предпринятые меры, в октябре были проданы в счет долгов все колесные тракторы. Это для нас большое горе. Удивительно еще то, что проведено было это мероприятие без учета интересов хозяйства. В частности, мы договорились с Российским региональным фондом имущества о том, что арестованная техника будет продана людям, проживающим на территории Северного района. Просьбу свою изложили в письме еще в августе. Оно было завизировано. А в итоге получилось так: нас 19 октября предупреждают о том, что вопрос решается. У нас человек, имея деньги, ждет, когда его позовут, чтобы подписать договор, внести деньги и выкупить тракторы. Но 22-го приезжают другие люди, забирают с взыскателями и судебными приставами технику. Так в один день из хозяйств ушло семь колесников.

— По какой цене они были проданы?

— Стыдно говорить... Около тридцати тысяч рублей за единицу.

Техника, конечно, старая, отслужившая пятнадцать-шестнадцать лет. Но МТЗ могут работать и по тридцать лет. Тридцать тысяч для проданных тракторов — плевая цена. Если бы по нашей договоренности команда поступила хоть ночью, я бы пошел по дворам и нашел те 162 тысячи, за которые их отдали. Зато техника осталась бы тогда в той же деревне. У нас же был даже человек, готовый заплатить свои деньги за эти тракторы. Однако ему не позволили это сделать. И представьте ситуацию. Мы все говорим, что деревне нужен инвестор. В наших краях желающих вкладывать свои средства в сельское производство, прямо скажем, раз-два и обчелся. И вот находится такой инвестор. Он финансирует посевную, уборку, засыпает семена, занимается поставкой дизельного топлива для вспашки зяби. Выдает даже заработную плату людям в надежде на то, что ему удастся сохранить здесь производство. Но без тракторов как сеять весной? Конечно, при желании он может вернуть свои деньги. Продать, скажем, зерно. Однако цель у этого человека была совсем другая.

— А можно как-то отыграть назад свои машины?

— Вопрос очень сложный. Мы решили идти до конца — вплоть до судебного разбирательства. Работаем с юристами и надеемся на помощь департамента. Но в хороший исход верится с трудом. Ведь продана техника на основании действующих законов. У покупателя на руках есть все документы. Я предлагал своему судебному приставу, чтобы он пригласил этих людей, мы готовы были возместить все расходы, выплатить командировочные, отдать не сто шестьдесят, а сто семьдесят тысяч рублей при условии, что эти договоры уничтожаются, а владельцем становится наш человек. Но кто согласится на такое, если МТЗ продавали по стоимости одного колеса? А как забирают имущество?! Это же страшилки для деревни. Приезжают крутые ребята, у них хорошая форма, на боках висят наручники, дубинки. Не подступиться. Что ж против них мужиков с вилами ставить? Но кому это надо? Не должно так быть!

— А у энергетиков находите понимание?

— Какое понимание? Они монополисты, и этим все сказано. Наши хозяйства года четыре назад задолжали Энергосбыту более двух миллионов рублей. Сегодня — ни копейки. Они сейчас действуют таким путем: два раза в месяц каждое хозяйство «через не могу» оплачивает расход электроэнергии. Если у нас какой-то сбой, на уступки они не идут. Даже если речь идет о двух-трех днях задержки — едут за пятьдесят-сто километров и отключают коровник, телятник или мастерскую. Потом мы находим деньги. Платим. А для подключения нам надо съездить в Западные сети в Барабинск и уплатить еще тысячи две-три. Тогда они снова приезжают, подключают. И на первоначальный долг наворачивается такая сумма... Кроме того, бездействует производство со всеми вытекающими из этого последствиями. Я с энергетиками не раз разговаривал: вы ж потихоньку вырезаете потребителей, которые вас содержат. Ну не будет этих хозяйств на территории Северного района — с кого деньги станете брать? Тогда, говорят, киловатт энергии будет больше стоить. И все дела. Если честно, я испытываю ностальгию по времени, когда можно было с каждого спросить, поставить на свое место. Но все законы против нас. Эти службы свои задачи выполнили. В бюджет пошли деньги. Но если земля не будет пахаться, если крестьянин не будет сеять, кому от этого станет легче?

— Однако вам еще везет: на территории района два нефтяных промысла, значит, с них имеете какие-никакие деньги.

— Нефтяники приносят району немало хлопот, потому что у нас нет над ними никаких полномочий. Мы не имеем права даже ограничить движение транспорта по нашим дорогам, потому что это областная собственность. А ведь именно нефтяники и разбивают осенью и весной наши трассы в Биазинском направлении. Люди же, которые там живут, с меня спрашивают: «Что сидишь, Козубец, и мер не принимаешь? Мы по дорогам проехать не можем, а нефть по ним все везут и везут». В целом для области это, конечно, здорово. Потому что все отчисления, которые раньше получал район, теперь уходят в областной или федеральный бюджет. Мы имеем только десять процентов с подоходного налога. Суммарно — пять миллионов рублей по году. Это мелочь. Тогда как в 2004 году было около ста миллионов. Но изменилось законодательство, и все деньги пошли наверх. А деньги приличные. Сейчас только из «Новосибирскнефтегаза» в день уходит по трубе четыре с половиной тысячи тонн нефти. «Северноенефтегаз» вывозит до пятисот кубов. Получается: пять тысяч тонн ежесуточно. Крестьяне делают просто: берут по четыре тысячи рублей за тонну, умножают — выходит, двадцать миллионов рублей в сутки утекает из Северного района. Мы не говорим, что живем хуже всех. Но... желательно от тех двадцати миллионов отщипнуть хотя бы процентов двадцать, пусть даже десять. И это было бы справедливо.

— Сейчас все надежды аграриев связаны с национальной программой поддержки АПК, которая начнет действовать в 2006 году. Говорят, что она сделает сельское хозяйство одной из наиболее инвестиционно-привлекательных отраслей российской экономики.

— Надежда, как мы знаем, умирает последней. Конечно, в программе предусмотрены значительные финансовые вложения из областного и федерального бюджетов на технику, элитное семеноводство, племенной скот. Хочется верить, что мы сумеем освоить заложенные средства. Поговаривают, что и долги спишут. Но мы уже не раз начинали с нуля. И что пользы? Если в прошлом году четыре тонны зерна отдавали за тонну горючки, а сейчас — десять! При такой динамике можно сто раз начать с чистого листа, но клубок долгов навернется снова. И через четыре года снова будем дорезать скот, раздавать технику и думать, что делать дальше?