У природы нет плохой погоды

В Новосибирской области медведи открыли глаза, сладко потянулись и покинули жилплощадь. Чудо как хороша весна в этом году! Плюс девять. Странно только, что жира за пять месяцев ни на грамм не убавилось. И аппетита ноль. Никакого желания сходить в магазин ближайшей деревни за говядиной. Зима прошла незаметно. Улица Ленина снова проезжая. Елку уже убрали, иллюминацию мэр смотал. Люди снова без шапок и в легких куртках.

Жирные, как коровы, медведи бродят по лесным массивам с целью выяснить, в чем дело. Почему лапа изо рта не вынимается — присосалась лапа. И спать хочется, сил нет. Глаза сами закатываются и лапы подгибаются. И подснежников почему-то нет. Зато трава уже зеленая. Попытка выяснить обстановку у ежей оказалась безрезультатной. С отекшими лицами, ежи сами спрашивают, который час, и тщетно пытаются дотянуться до свежих яблок на спине. Наклюкавшиеся перебродившей ягодой глухари смотрят угрюмо и вызывающе. Непроспавшиеся, дерзят спросонья и петушатся. Шатаясь, взбираются на березы и подражают дятлам. Суслики выглядят как переболевшие испанкой. Единственное слово, которое из них можно вытянуть, это «пить».

Расспрашивать тех, у кого зимой бессонница, не имело смысла. У лося стабильное психическое расстройство, он даже не всегда понимает, где находится. В прошлом году спросили у него, в том ли направлении озеро, он ответил «горячо» и ускакал. Из волков слова не вытянешь. Как дети малые, ей-богу. Только и делают, что играют да деревья метят. Лиса будет молоть языком до вечера, это тварь такая, что с ней только время терять. Совы глаза таращат, сами в шоке. Одна из них в середине ноября по привычке бросилась головой в сугроб за мышью. Еще жива, но диагноз неутешительный. Мыши снизу глумятся, просят повторить на бис. Ситуацию могла бы прояснить Грета Тунберг, но она здесь не водится. Зато водился до недавнего времени попугай, который знал все. Но его сбили с крыши мэрии еще в октябре. Когда он летал над городом и своими словами рассказывал, в каком состоянии снегоуборочная техника.

Пойманный в лесу охотник сообщил: снег лег две недели назад. Сразу стало понятно, что двуногое врет. Снега вокруг не было. Он объяснил: снега действительно нет. Потому что он пошел и лег. А потом стала теплая погода. Пришли дожди, и снег ушел. От изобилия взаимоисключающих глаголов глухарей затошнило.

— Кто куда встал, ушел, лег и пошел, гад? — прохрипел барсук, страдая от мигрени.

Не выпуская лап изо ртов, медведи обступили охотника и потребовали дополнительных объяснений. Тот решил не спорить. Дело было, значит, так. В начале ноября стояли лужи. Медведи кивнули: было дело. Потом, сказал охотник, ударил мороз и повалил снег. И это не вызывало сомнений. Но через три дня стало тепло, а потом очень тепло. И вот, наконец, плюс девять.

Ежи поинтересовались, следует ли из этого, что сейчас весна. Нет, ответил охотник, из этого сейчас следует, что осень. Медведи встревожились: не значит ли это, что они проспали, поскольку от осени до осени они не спали еще ни разу. Охотник ответил, что с точки зрения формальной логики медведи, действительно, недалеки от истины: они проспали — это во-первых и от осени до осени — во-вторых. Но метафизика и астрономия будут это решительно отрицать и тоже будут правы.

Медведи могли простить нечаянно появившегося перед берлогой грибника, но глумления над гелиоцентрической системой и наукой вообще — никогда. Один из них, прикладывая ко лбу холодную мокрую белку, предложил поступить с охотником как с Джордано Бруно. Привязать к столбу, обложить хворостом и съесть.

Но тут с неба повалил снег. Ежи поползли в норы, медведи направились к берлогам. Глухари уснули на березах, и стало тихо. С неба шел густой снег. Осмотревшись, охотник воткнул лыжи в землю и быстрым шагом направился на восток. Нужно было покинуть лес до выходных. В субботу обещали снова плюс пять и дожди.