«В этой профессии людей любить нужно»

Надежда Костина, начальник Барабинского почтамта, 64 года 

Мои предки попали из Ленинграда в Сибирь в 1936 году как репрессированные кулаки. У бабушки и дедушки (с ними жили две бабушкины сестры) было два дома и большое хозяйство: восемь коров, две лошади, телята. Работников не было – сами трудились от темна до темна. Все у них забрали и отправили через всю страну на лошадиной повозке в Сибирь. Удалось сохранить только швейную машинку «Зингер», которая позже помогала выжить большой семье: бабушка обшивала дам из райисполкома.

Моей маме было восемь лет. Она говорит, что на всю жизнь запомнила, как они с младшим братишкой ужасно мерзли, когда подвода ехала через Уральские горы. Добрались до Барабинска в октябре. В райисполкоме дали предписание ехать в село Чуваши Северного района. Выкопать землянку помогли соседи, которые оказались добрыми людьми. Вскоре в семье родился третий ребенок. Дед в 1937 году работал на строительстве, когда его забрали. Бабушка осталась одна с тремя детьми. О его судьбе удалось узнать только в 90-е годы: оказалось, что расстреляли через три дня после ареста. Потом маме, как пострадавшей от репрессий, выплатили восемь тысяч рублей. 

Мой отец работал в райпотребсоюзе, мама — учительница. У меня и младших братьев было много обязанностей по дому и хозяйству. Мама часто приводила домой отстающих учеников и занималась с ними. А я должна была к тому времени сварить картошку, нарезать огурцов и яблок — их нам иногда присылал дядя, который живет в Одессе. Мама учеников обедом кормила.

Я поняла, что учить двоечников у меня терпения не хватит, думала поступить в торговый институт. Но отец вдвоем с дядей убедили пойти учиться в институт связи на инженерно-экономический факультет в Новосибирске. После окончания меня распределяли в Питер. Но пришлось отказаться по семейным обстоятельствам и взять направление в Северное, куда ехал после распределения мой муж Сергей.

С супругом познакомились в новосибирском городском аэропорту, когда я еще была студенткой. Он тоже, как и я, летел домой, в Северное. Рейс отложили на несколько часов. Сергей предложил добраться поездом. Так и познакомились. Он врач-терапевт. Мечтал развивать здравоохранение в Северном, и, действительно, в 26 лет стал главврачом. Отдавал всего себя работе. Нередко у нас звонил ночью телефон, муж поднимался и уезжал на вызов. Наши сыновья тоже выбрали медицину, но более спокойное направление – стоматологию.

А меня жизнь связала с почтой. Нередко были и у меня командировки: приходилось ездить с ревизией в отделения связи Северного района. Расстояния огромные: от Барабинска до села Северное — 140 километров, мы трясемся на уазике. В машине гарью запахло – задымился мотор. Водитель выскочил, залил мотор пеной из огнетушителя. Стоим среди леса на трассе. Комаров – туча, и дорога пустая, машин совсем нет. А в уазике лежит крупная сумма денег – пенсии и переводы, бросить и уйти нельзя. С нами еще был представитель пенсионного фонда. Вот ее мы и отправили на первой попутной машине, чтобы сообщила о происшествии. А потом еще часа три ждали, когда пришлют из села за нами автомобиль.

Еще был случай, когда наша машина чуть не утонула вместе с деньгами в болоте. Ехали мы весной в дальнее село на проверку почтамта. На дороге глубокие колеи – разбили тяжелые автомобили, которые транспортируют нефть. Водитель не справился с управлением — машина в кювет улетела на бок, причем на мою сторону. Он выбрался и говорит:

— Сбегаю в деревню, трактор попрошу пригнать, чтобы машину вытянуть.

Я согласилась. Лежу, жду. Автомобиль потихоньку проседает. Через какое-то время понимаю, что в кабину стала поступать вода. Тут меня словно подбросило – выскочила даже из такого неудобного положения… и оказалась в сугробе по плечи. Кое-как выбралась на трассу. Буран начался, ноги мокрые, а уйти и бросить деньги нельзя – я же за них отвечаю.

В советское время люди выписывали много газет, журналов, письма писали друг другу. А сейчас молодежь периодику вообще не смотрит. Люди старше 40 лет выписывают районную газету и областную «Совсибирь», а центральные – «Комсомолку», «АиФ» – буквально единицы. Постепенно развивается интернет-торговля – идут посылки из КНР. Нагрузка на почтальонов снижена, поэтому они работают на полставки, получая крошечную зарплату.

Всеми силами стараемся удержать подписку. Надо, чтобы молодежь больше читала. Считаю ненормальным, когда человек, всю жизнь живущий в России, без ошибок написать заявление о приеме на работу не может!

Мой внук, которому я с года детскую энциклопедию читала, когда ему было семь лет, меня спросил, что я знаю об одном из видов динозавров. Я только руками развела. А он говорит:

— Ну как же ты начальником работаешь, если не знаешь?

Кстати, именно внук натолкнул меня на мысль, что нужно на почте не только газеты и журналы, но и разные книги продавать. И оказалось, что идея хорошая.
С домохозяйками и пенсионерами почтальоны работают индивидуально, приходят к ним домой. Как правило, периодику выписывают только у «своей» Гали, Наташи, которая стала уже подругой. У почтальона с другого участка, который заменяет на время отпуска или болезни основного, — никогда. В сельской местности люди открытые. Во многих домах почтальона ждут, чтобы послушать новости, чаем с пирожками напоить могут. Так что в этой профессии людей любить нужно. Ходим во время подписной кампании и на предприятия. Девушки наши наряжаются цыганками либо надевают футболки с логотипом «Почта России» и в сопровождении гармониста частушки поют, шутят.

Своих ветеранов мы ежегодно приглашаем на праздники: День пожилого человека и Всемирный день почты. Дарим цветы, устраиваем концерт, чаепитие. Они очень ждут, одинокие бабушки со слезами на глазах благодарят. Хочется для них делать хорошее, ведь ветераны много лет трудились, таскали тяжелые сумки по бездорожью, проходя ежедневно по 10–12 километров. Мечтаю открыть памятник почтовикам всех поколений, чтобы было на нем написано: «Слабые люди почтальонами не работают».