EUR 105.8090 «Мой галстук с пальмами теперь в музее»
Иван ФЕДОРИЩЕВ, председатель совета ветеранов Октябрьского района, 81 год, Новосибирск
Я родился на Алтае, в деревне Саввушка. Когда рос, сплошь и рядом была безотцовщина. У большинства друзей, как и у меня, отец погиб на фронте. Жили тяжело. Спасала корова, она хоть и мало давала молока, но оно было очень жирное. Нас у мамы было трое. Младший родился в 1940-м, я — в 38-м, сестра старше на три года. Уходя на работу, мама оставляла нам литр молока — больше ничего не было. Зимой мы делали снежок, пропитывали его молоком и ели этот снег. Помню карточки, на них давали хлеб и иногда конфеты — помадки, посыпанные шоколадной пылью. Однажды мы потеряли брата. Искали везде, а потом открыли шкаф с посудой, а он там сидит весь измазанный помадкой и последнюю конфетку протягивает: «На!» Он тогда еще не умел говорить.
Когда вернулись домой фронтовики, им дали возможность окончить школу. Представляете, я пошел в четвертый класс, а с нами за парты сели вот такие дяди. Слушали мы их открыв рты, когда они начинали разговаривать о сражениях. Выглядели они тоже фантастично: ремни через плечо, хромовые сапоги, галифе, гимнастерки, пряжки! И вот этих орлов один наш учитель мог поставить… в угол! Этот физик Михаил Иванович, который передвигался на двух протезах, был страшный деспот. Однажды фронтовики его проучили. Частично вытащили оси, на которых держалась классная доска, ножки стула подкрутили. Михаил Иванович крутанул доску, та падает, он отпрыгивает и садится на стул, а тот под ним рассыпается. В наказание он поднял весь класс, и так мы простояли четыре-пять часов.
Тогда неуспевающих в учебе не переводили в следующий класс. Я, например, догнал одного парня в пятом классе, который был старше меня аж на восемь лет. Он сидел со мной за одной партой и списывал уроки. Я окончил школу в 1957 году с отличием и поступил на химико-технологический факультет Томского политехнического института. Был огромный конкурс среди медалистов, но я умудрился написать сочинение и математику на пять и был принят без сдачи остальных экзаменов.
Я помню свой первый галстук, он был с пальмами. Его мне подарили в Армении. В то время я был секретарем комитета комсомола института, у нас было 14 тысяч комсомольцев. На официальные приемы нас заставляли надевать галстуки. Я пришел с этими пальмами, и увидевший меня проректор обозвал галстук обезьяньим, потому что на нем еще были шикарные стекляшки. Лет десять назад его попросил у меня Музей Новосибирска. Он на удивление хорошо сохранился, даже стекляшки не отклеились.
После института я распределился в «почтовый ящик» в Новосибирске, известный позднее как завод «Электросигнал». Мог выбрать любой город, но в Томске у меня была девушка, которой оставалось учиться еще два года. В день нашей свадьбы я сел в городском аэропорту на самолет и прилетел в Томск. В то время туда из Новосибирска летало по десять самолетов в день. Дорога занимала всего 40 минут. Билет стоил четыре рубля — дешевле, чем в плацкарте поезда. Тогда еще не досматривали багаж, а сумки и чемоданы брали с собой в салон. На следующее утро я улетел в Новосибирск и вовремя пришел на работу.
Когда нашей совместной с Нелей семейной жизни исполнилось 50 лет, мы сели на автобус и поехали в Томск. Прошли по всем учебным корпусам политеха и отправились в центр посмотреть на наш Дворец бракосочетания. Жена достала паспорт и показала его молодым парам, которые дожидались там своей очереди: ровно 50 лет назад мы здесь зарегистрировались. Молодежь окружила нас, как мамонтов. Служащие дворца стали угощать шампанским. Хороший был день…
Я курил лет семнадцать, если не больше. Бросил 17 февраля 1975 года благодаря одному знакомому. Он меня попросил бросить с ним за компанию. Врачи его предупредили, что умрет, если этого не сделает. Неделю я думал, что с ума сойду без сигареты. Через неделю тот товарищ сознался, что на второй день закурил. А я продолжал терпеть. Думал: «Неужели такой слабовольный, что не выдержу месяц?» Потом решил потерпеть еще два, и после стало нормально. Но до сих пор иногда просыпаюсь, потому что приснилось, будто закурил. Думаю: «Вот подлец, столько лет держался и, надо же, закурил снова!»
Сейчас уже можно говорить, что «Электросигнал» разработал и выпускал бортовую аппаратуру для самолетов, в частности для слепой посадки. Она позволяла самолетам приземляться в автоматическом режиме в условиях плохой видимости. Первый заместитель министра, курировавший этот проект и, к слову, любивший начинать совещания после 12 часов ночи, приводил пример: наш гражданский Ил-18, оснащенный такой аппаратурой, стоит 18 миллионов долларов, на эти деньги можно три месяца кормить всю Москву и Московскую область. Такой аппаратуры не было больше нигде в мире.
В Советском Союзе оборонный комплекс был одним из лучших в мире. Да, может быть, были какие-то отставания в отдельных материалах, но с точки зрения технологий вооружение, несомненно, лидировало. Самолеты пятого поколения, которые сейчас начинают производить, еще тогда были разработаны. Для меня как бывшего оборонщика многое непонятно, что затем было сделано. На том же «Электросигнале» продали технологию, равной которой до сих пор нет, Китаю — за вагон тушенки.
Я преклоняюсь перед детьми, которые заботятся о старшем поколении. И перед родителями, которые воспитали таких детей. Потому что по роду своей деятельности насмотрелся всякого. Почему так происходит? Кто-то из известных сказал, что из жеребенка вырастет конь, из медвежонка медведь и только человек может не стать человеком. Много всего нужно, чтобы стать человеком.
АКТУАЛЬНО
