Хочу спеть князя Мышкина

Никита ВОРОБЬЕВ, артист Новосибирского музыкального театра, 25 лет

Фанфан-Тюльпан Новосибирского музыкального театра — о своих масках, детских травмах и взрослой жизни, а также о том, почему сбежал из Хабаровска и не остался в Москве. Никита Воробьев работает в Новосибирском музыкальном театре с 2017 года. После окончания института служил два сезона в труппе Хабаровского музыкального театра. Первой работой в Новосибирском музыкальном театре стала заглавная роль в мюзикле «Фанфан-Тюльпан». По итогам 59-го театрального сезона артист победил в конкурсе зрительских симпатий в номинации «Открытие сезона».

Казахстан — это вообще удивительная страна. Я там родился. Семипалатинск такой очень солнечный город. Рядом с домом у нас, буквально через дорогу, течет Иртыш. И постоянно солнце, жара. Помню, как на плитах загорали, таскали яблоки по дачам. Все было рядом с домом: речка, чуть выше пройти — дачные участки и сразу же сосновый бор. А какая природа!

Папа из Новосибирска, мама — из Семипалатинска. Мама поехала в Новосибирск получать образование в педагогическом, там и познакомилась с папой, и они вместе устроились в Сибирский хор. Я родился в Семипалатинске и бабушкой воспитывался там до пяти лет. Потом переехал в Новосибирск, к родителям, и там продолжил свое музыкальное образование. А начал ходить в музыкальную школу еще в Семипалатинске, у нас был ансамбль мальчиков, я был самым младшим.

Пять школ поменял. Из-за поведения в основном. Не сказать, чтобы был хулиган, просто очень эмоциональный. Мог покричать на уроках, например. С места. Потом, конечно, все изменилось.

Любимыми предметами были музыка, физкультура, труд. Еще литературу очень любил. Точные науки, наверное, нет, кроме физики. Когда в пятый класс переходил, у родителей были постоянные гастроли, и меня отдали в интернат. Потом мы переехали, и я пошел в другую школу. И там сломал позвоночник, целый год учился дома. Как получилось? Играли в школе, прикалывались. Большой мальчик подставил мне подножку, я взлетел в воздух и спиной шлепнулся на бетонный пол. Полгода ходил в корсете, который держал подбородок и шею сзади. Но так как очень любил играть в футбол и везде лазать, то эту фигню, которая держала подбородок, отломал. Потом без нее уже бегал, с горки катался.

У меня как-то по накатанной шло все. Я в музыкалку поступал на фортепьяно, потом перевелся на академический вокал. И, пока учился, наступил подростковый период. С вокалом начались проблемы, потому что голос начал мутировать, вообще не слушался меня. Поэтому, когда дело подошло к выпускному, я решил пойти в театральный институт и попал на курс «артист музыкального театра» к Игорю Тюваеву.

Долго терзал себя мыслью: «А не пойти ли мне в драматический?» И даже успел поработать две недели в «Старом доме». Пришел на прослушивание, из всех взяли только трех мальчиков. Режиссер Тимур Насиров ставил тогда «Золотого теленка». Мы поработали около двух недель. А я часто прогуливал в институте. Вообще любил прогулять и школу, и институт. Конечно, позвонили из деканата, спросили: «У вас работает Воробьев? Вы, пожалуйста, нам его верните, потому что ему нужно сессию закрывать и диплом защищать». Меня «вернули», и я дальше пошел учиться.

Думаю, музыкальный театр в этом плане более синтетический, он совмещает в себе все. В нем можно проявить все грани своего таланта. То есть и петь, и играть. И подучить сольфеджио можно. У нас в театре есть замечательный ансамбль «МИГ», в котором мы разучиваем сложнейшие партии… Но драму я люблю, и, если меня параллельно пригласят сыграть в драматическом театре и Леонид Михайлович не будет против, я с удовольствием.

Когда выпустился, в Новосибирске никто не звал в театры. А в Хабаровск позвали и предложили хорошие условия. С родителями я больше жить не мог, снимать жилье не было возможности. И я пошел по легкому пути — уехал с одногруппниками в Хабаровск. Там нам предоставили жилье, у каждого было по комнате. И зарплата сразу была очень хорошая. Пока обживались, город показался хорошим. В принципе, он и сейчас, наверное, хороший. Но ни я, ни одногруппники не прижились.

Дальний Восток — это как будто другая страна. Вроде говорим на одном языке, а менталитет у людей другой. Дальневосточники более открытые, добрые. С распахнутой душой и ею не кривят. А по мне так не хватает интеллигентности и скромности — это очень ценные качества в людях. Там я не нашел ни одного человека, с которым мог бы просто общаться как друг.

За два с половиной года работы в хабаровском театре поменялось четыре директора. Главного режиссера вообще не было. Артисты все без присмотра. Климат мне не подходил, я постоянно болел. В общем, мне все порядком надоело. Может, это не зависит от театра. Может, это просто регион такой. Но как-то сурово там было.

И, помню, как-то в одну неделю все накопилось. Меня поставили на премьеру, которую я не репетировал месяц. Я болел, но мне сказали, что я все равно должен петь. Сама репетиция перед премьерой была за полдня до спектакля. Я вышел, спел, отыграл. Но после этого мое терпение кончилось, и я написал заявление об увольнении. Две недели отработал, как положено по Трудовому кодексу, и вернулся в Новосибирск.

Полгода в Новосибирске отдыхал. Занимался спортом, брал частные уроки по вокалу. Ездил на прослушивание в Москву, в «Стейдж Энтертейнмент». Ставили «Привидение» — по одноименному фильму. На кастинге были очень сильные ребята. Я прошел первый тур, второй, но дальше не получилось. Зато меня взяли в театр Чихачева, но с очень маленькой зарплатой и без жилья. И тут мне звонят из новосибирской музкомедии и зовут в качестве приглашенного артиста на постановку «Фанфан-Тюльпан». И я мигом в Новосибирск. Пришел в театр, где и начались репетиции у Сусанны Юрьевны Цирюк. Это было круто, мне очень понравилось, летняя такая постановка.

Я интроверт. Хотя раньше был экстравертом. А в двадцать лет что-то щелкнуло. Ко мне часто подходят, начинают разговор с улыбкой. Мол, ты же веселый на сцене, давай мы с тобой так поговорим. И ты маску на себя надеваешь и начинаешь беседу. Но на самом деле все не так.

Обидно, когда театр воспринимают только как развлечение. Все равно что-то хочется донести до людей. В том числе посредством гениальных текстов, которые пишут великие драматурги. Я стараюсь не развлекать людей, а сделать их чуточку лучше. Это задача режиссера, конечно. Но мы, актеры, как инструмент это тоже должны понимать.

Сейчас мне герои нравятся. Простаков надо играть легко, не парясь, хотя там тоже есть свои сложности. А герой — это все-таки что-то более серьезное. Мне кажется, что хорошему артисту нужно иметь в багаже и то, и другое. Но я бы хотел еще поиграть героев.

Мне очень нравится князь Мышкин. Он интроверт. И мне кажется, что на меня хорошо ляжет, в плане показать что-то, поковыряться в себе. Найти черты не показные, а какие-то более тонкие и глубинные. Это было бы очень интересно. Тем более что Миронов и Смоктуновский эту роль сделали по-разному и потрясающе. Если напишут какую-то рок-оперу, это было бы вообще очень круто. А может, и есть где-то уже, я не знаю. Вот «Преступление и наказание» — есть, но Раскольников мне не очень близок.