EUR 106.0762 Михаил ЩУКИН: «Я человек не суеверный, но...»
Пять романов — «Ямщина», «Конокрад», «Черный буран», «Лихие гости», «Несравненная», объединенные одним общим названием «Сибириада», — по праву можно считать сказанием о нашей сибирской земле. Издание их в столице — событие, конечно, не рядовое, и мы беседуем об этом с автором.
Сибирь — это судьба
— Михаил Николаевич, в последние годы вы остаетесь верным одной теме — истории Сибири. Что это — необходимый выбор, дань какому-то увлечению или просто «привязка к местности»?
— Пожалуй, ни первое, ни второе, ни третье. Никогда не ставил перед собой такой задачи: а вот возьму я и напишу про… Здесь уместнее, наверное, будет слово «судьба». Первые главы романа «Ямщина» были написаны еще в конце восьмидесятых годов, к слову сказать, они в свое время печатались в «Советской Сибири». Затем наступили девяностые, и недописанный роман надолго лег в стол, потому что все время «съедал» журнал «Сибирская горница». Но, как говорится, нет худа без добра. За время моего редакторства мы опубликовали в «Сибирской горнице» огромный пласт самых разных материалов, рассказывающих об истории Сибири, там же печатались мои исторические рассказы, которые сложились затем в книгу «Встречь солнцу». И чем глубже я уходил в тему, тем зримее и яснее виделось: история Сибири — это необъятный материк, к сожалению, еще недостаточно исследованный художественно. Из этого твердого убеждения и выросли мои романы последнего времени.
— Пять романов. Собрание сочинений. Какие чувства испытывает автор, когда берет в руки свои книги, еще пахнущие типографской краской?
— Когда-то, было это давненько, еще в 1980 году, получив из Москвы бандероль, в которой лежали авторские экземпляры моей первой книжки рассказов, вышедшей в издательстве «Молодая гвардия» (объемом она была чуть потолще паспорта), я, помнится, шел по центральной улице родного Сузуна, где тогда работал в районной газете, и время от времени подпрыгивал — восторг распирал молодую душу. Теперь, увы, я уже не подпрыгиваю, тяжеловатым стал, но чувство радости осталось прежним. Чего уж душой кривить… Твои герои, твои мысли, твой текст явлены читателям, твой труд оказался нужным и востребованным. Как не радоваться…
...А телевизор закопать в огороде
— Мир становится все более прагматичным, порою даже жестоким. Во главу угла жизненных устремлений все чаще ставится сугубо личная выгода; на этом фоне настоящая культура уходит в тень, а на первый план вываливается так называемая попса, которая, похоже, и становится главным символом нашей эпохи. Так где же место литературы в сегодняшней жизни? Ведь читают все меньше, а бумажной книге скоро вообще предрекают конец... Возникает вопрос: стоит ли тратить усилия?
— Есть замечательная народная мудрость: «Помирать собирайся, а рожь сей». В ней, как мне кажется, и кроется ответ на ваш вопрос: делай свое дело, делай его хорошо и честно — и тебе воздастся. А что касается попсы, то это грязная накипь, которая больше всего бросается в глаза, особенно на нашем отечественном телевидении, по уровню пошлости мчащемся впереди планеты всей. Но телевизор — это еще не вся жизнь, это всего-навсего механизм, который в конце концов можно отнести на зады огорода и с почестями закопать. Мир после этого не утратит своих красок. Я вообще глубоко убежден в том, что глубинная народная жизнь течет по своим законам, сама выбирая себе русло, и она абсолютно независима от тех новостей и кумиров, которые нам навязываются.
— Иными словами, рожь вы собираетесь сеять и дальше. Тогда расскажите, что вы готовите для своих читателей, чем их порадуете? Хотя, насколько я знаю, о своих планах вы предпочитаете не говорить. Боитесь сглазить?
— Я человек не суеверный. Дело обстоит намного проще: задуманные планы не всегда превращаются в реальность. Объявишь заранее, а на поверку — пшик. Не хочется прослыть болтуном, вот поэтому с недавнего времени, видно, поумнев, стараюсь о том, что еще не сделано, не рассказывать. А о том, что сделано... Недавно закончил документальную повесть, которая называется «Белый фартук, белый бант». Это история Первой новониколаевской женской гимназии, основанной Павлой Алексеевной Смирновой. Повесть написана на реальных, конкретных документах, которые иногда бывают столь захватывающе интересными, что с ними не сравнится ни один лихо закрученный, придуманный сюжет. Надеюсь, что книга выйдет к 120-летию нашего Новониколаевска — Новосибирска, и это будет моим скромным подарком к юбилею родного города.
ГЛАВА ИЗ КНИГИ
«Белый фартук, белый бант»
… Ах, какой замечательный праздник — Рождество Христово! Несутся по Николаевскому проспекту лихие тройки, зазывно звенят под дугами бойкие колокольчики, сверкают, искрятся игрушки на елках, пахнущих хвоей, а под елками — рождественские подарки. А еще — гости, визиты, новое платье к празднику... И вздрагивает юное сердце от предчувствия чего-то невероятно красивого и... Трудно словами выразить весь восторг, когда ко всем этим чувствам добавляется еще и возможность отправиться на костюмированный вечер в Офицерское собрание.
Как тщательно выбирала свой наряд Соня Маштакова, дочь одного из самых богатых новониколаевских купцов Фёдора Даниловича Маштакова, как она примеряла маску, под которой хотела скрыть свое личико, ведь вечер-то — костюмированный! И все было великолепно! Все было прекрасно! Да только праздник кончился, увы, очень скоро. Начались печальные будни, и именно в будни заседал Педагогический Совет женской гимназии, и одним из пунктов его заседания значилось следующее.
«Рассмотрение заявления г. Начальницы Гимназии о проступке ученицы Софии Маштаковой. Госпожа Начальница Гимназии получила сведения, что ученица 7-го класса С. Маштакова была в военном собрании на костюмированном вечере не в форме и под маской. Спрошенная по этому поводу С. Маштакова рассказала, что она действительно была приглашена в военное собрание на семейный костюмированный вечер, куда и поехала в сопровождении хороших знакомых семьи под маской; зная, что ученицам не разрешается бывать в маскарадах, она думала, что это запрещение нельзя отнести к данному вечеру, имеющему семейный характер, вход на который разрешался только лицам по приглашению.
...Принимая во внимание чистосердечное раскаяние Маштаковой и то обстоятельство, что она в течение почти семилетнего пребывания в гимназии не была замечена в каких-либо крупных нарушениях школьной дисциплины, что в данном случае она действительно могла быть введена в заблуждение, Педагогический Совет нашел возможным оказать ей снисхождение.
Постановлением Совета Маштаковой выставляется 4 за поведение в третьей четверти и объявляется выговор от имени Педагогического Совета в присутствии учениц 5, 6, и 7-х классов с предупреждением, что первое же серьезное отклонение Маштаковой от гимназической дисциплины в будущем повлечет за собой удаление ее из гимназии.
Вместе с тем Педагогический Совет постановил выразить родителям Маштаковой глубокое сожаление по поводу того, что они своевременно не удержали дочь от столь несоответствующего гимназическим правилам поступка».
Да, невеселый получился финал, и рождественская поездка в Офицерское собрание обернулась публичным выговором, который слушали все ученицы старших классов, да еще и родителям Педагогический Совет сделал внушение... Было, наверное, о чем задуматься и опечалиться Софье Маштаковой, хотя и принадлежала она к «высшему обществу Новониколаевска», в котором папаша ее был фигурой весьма и весьма заметной. Но в том-то и дело, что в гимназии соблюдалось неукоснительное правило — все ученицы в ее стенах были абсолютно равны и все социальные, имущественные различия стирались здесь до самого основания… Выход «в свет» имел право быть и состояться только с разрешения, полученного от классной надзирательницы, о чем делалась специальная запись.
Так, в журнале «Учета сведений учениц 7-го класса» за 1912 — 1913 учебный год находим следующие записи: «Отпущена на концерт Каринской», «Отпущена на оперу «Пиковая дама», «Отпущена на оперу «Фауст», «Отпущена на оперу «Демон»...
АКТУАЛЬНО
