У меня замолчало радио...

Но оно молчало.

— Хорошо, приедем.

Однако я весь день увлечённо работала за компьютером и… не услышала нашего тихого музыкального звонка.

А мастер приезжал и звонил долго, а нахально стучать в дверь постеснялся, видимо. А жаль! Я расстроилась очень: и человек хороший потерял время, и радио всё-таки молчит.

Снова объявляю вызов техника, но на том конце провода происходит какой-то сбой, они приезжают уже не в тот день, когда я заказывала и была дома, а раньше, с явным желанием выполнить заказ.

Но мой разумный внук, воспитанный в духе уникального нашего капитализма, не впускает их в квартиру. Тогда мне звонит уже сам начальник «срочного ремонта радио», и интеллигентно, но и слегка раздражённо повествует, что были, что «ваш парень» двери не открыл, что связались с дочерью, и она обещала быть дома тогда-то и тогда-то.

Тут же звонит дочь и уже с явным возмущением сообщает: «Меня, мама, достали твои монтёры, они мне звонят прямо во время урока, а у меня сидит класс, тридцать человек, и я говорить не могу».

Радио продолжало молчать. И я тосковала без него, без его задушевности, интересной и нужной мне информации. Мне стало казаться, что я провожу время на кухне абсолютно попусту и что многое теряю в жизни.

Наконец сам начальник бюро ремонта решительно заявил: приедем сейчас.

Теперь я уже не садилась за компьютер, а расположилась прямо в прихожей, рядом с нашим музыкальным звонком.

Специалист проверил наш маленький допотопный (с советских времён) приёмничек — всё нормально, проверил на лестничной площадке — везде всё в порядке.

Так в чём же дело?

Тогда он, наконец, поднялся на верхний этаж. А там, за семью замками и за чугунной решёткой «крутого» соседа, обрезана вся коробка.

С меня взяли расписку о том, что ничего не отремонтировано, извинились много раз, поругали нашего соседа и… уехали.

А радио продолжало молчать. И мне его не хватало уже и каждый час, и каждую минуту.

Наконец я набралась-таки храбрости и позвонила нашему «крутому» соседу. Он удивился очень, он «просто наводил порядок с проводами и спрятал их внутрь стенки, обрезав лишние». Затем он вежливо и буквально мгновенно исправил всё, и молчавшее неделю радио заговорило неожиданно сразу, и громко, и радостно.

Я была вознаграждена по полной программе: в субботу вечером шли передачи одна лучше другой, и закадровый тёплый, душевный голос рассказывал мне о Нижнем Новгороде и его городах- спутниках — Оке и Волге, о Горьком и Пушкине. Слова били в точку, проникали в самое сердце, их произношение было отточено дикторами до филигранной утончённости, речь была предельно грамотной, по-русски литературной, певучей.

Подобного восприятия невозможно получить больше нигде. Радио само по себе уникально. Оно соединяет в себе классицизм и неповторимость книги, живое общение телевизора и бьющую ярким ключом современность компьютера. Но, ко всему прочему, радио открывает и широкий простор воображению. К тому же сила слова умножается многократно способностью человека воспринимать его, оно воспитывает, будоражит, успокаивает.

Как заворожённая я продолжала слушать и неувядаемый «Сентиментальный вальс» Петра Ильича Чайковского, и русские народные и советские песни, и многое другое. Я уже давно переделала все дела на кухне, и можно и нужно было уйти оттуда, но красота слова завораживала, а сила воображения, за тем следовавшая, расширяла возможный кругозор, наполняла душу теплом и тихой радостью, и прервать этот тандем (я и радио) было невозможно.