EUR 107.4252 Заговорённый от пуль
В один день вдруг обнаружилось, что тетрадь пропала, и поиски ни к чему не привели. Я было расстроился, но вскоре стало не до того. Почтальон принес письмо из дома, в котором мне сообщили, что два старших брата уже погибли, защищая Родину. Естественно, после такой вести забываешь обо всем на свете.
И вдруг вскоре находит меня посыльный и говорит: «Фомин, срочно беги к особисту, требует тебя».
У меня от этого сообщения ноги ватными стали. Особист хоть был всего лишь лейтенантом, но его побаивались все, даже грозный командир полка. Пока шел к нему в землянку, всё передумал, но понимал, что ничего хорошего ждать не стоит.
Особист повернул ко мне усталое землистое лицо и уставился немигающими глазами.
«Печку умеешь растапливать?» — неожиданно тихо спросил меня лейтенант.
«Могу», — отвечаю, ничего не понимая.
Кое-как дрожащими руками разжег дровишки в железной печке, стою, жду, что же дальше будет.
А он мне: «Ты, почему, Фомин, не хочешь служить, как положено? Знаешь, куда попадешь за свои стихи?»
Ноги у меня задрожали. Всё, думаю, пропал. А лейтенант молчит гнетуще, выжидающе. Вдруг во мне что-то перевернулось, и я выпалил: «Отправьте в штрафбат, под танки, братья мои уже погибли за Родину».
Особист криво усмехнулся и подаёт мою тетрадочку со стихами:
— Брось её в печку, и делу конец!
Когда тетрадь сгорела, он уже дружелюбно мне сказал: «Иди, солдат, воюй, ничего не бойся, после войны вспомнишь меня».
И как заговорил меня тот лейтенант: прошел всю войну без серьёзных ранений. Порой после боя даже сослуживцы удивлялись, что моя шинель во многих местах пулями прострелена, а на самом — ни царапинки.
Того лейтенанта-особиста часто вспоминаю с благодарностью. Ведь попади та тетрадь к другому чекисту с «холодной» головой, вряд ли бы остался в живых.
Валерий КОЛЕНЧЕНКО.
г. Новосибирск.
АКТУАЛЬНО
