Органические споры

Толику привезли машину навоза. Кто-то ему сказал, что без навоза огород не огород. Так, лужайка. Ему сказали, что все в этой жизни начинается и заканчивается навозом. Так что, если ему нужны помидоры, нужно заказать машину навоза. Кто-то знает, где есть машина и навоз.

Машина опорожнилась прямо под забор. Толик долго ходил и оценивал товар. Знатока он в себе выдал, когда на вопрос: «Конский?» — ответил: «Нет, говяжий».

Ближе к вечеру навоз перестал ему нравиться. Он усмотрел во фракциях включения, которых, по его мнению, не должно там быть. Вскоре рядом с кучей образовалась толпа любопытных в количестве четырех человек. На навоз пришли посмотреть люди, имеющие к нему прямое отношение — бывший полицейский, адвокат, директор сети закусочных и никем не издаваемый писатель Иванов. Экспертный совет не сразу понял, в связи с чем был созван. Думали, решать вопрос отсыпки щебня на дорогу.

Толик показал на парящую теплом и нежностью пирамиду Хеопса и потребовал категоричного ответа — навоз это или не навоз. Совершенно не представляя, что на это сказать, мы стали по очереди порождать невнятные сентенции. Один говорил, что отрицать наличие навоза в этом месте, конечно, невозможно. Второй заметил, что и утверждать с известной долей уверенности, что это навоз, тоже нельзя. Третий решил внести наиболее ценный вклад в дискуссию. Его довод был достаточным, обос­нованным и допустимым. Он заявил, что исходящий от доставленного заказа запах развеивает все сомнения о способе его производства.

И тогда Толик перешел в наступление. Веским доводом было то, что в навозе им были обнаружены обрывки веревок, куски фанеры и пустые бутылки.

— Я не спрашиваю, как корова могла их сде­лать, — говорил Толик. — Меня больше интересует, как она могла их сожрать. Вы видели когда-нибудь корову, которая стоит и ест бутылку?

Мы согласились: да, шансы увидеть такое ничтожно малы. И тогда Толик решительно заявил, что намерен судиться. «С производителем или продавцом?» — спросил кто-то. Толик сказал, что ему все равно. При этом он заметил, что среди нас есть адвокат, вот он ему и поможет.

Я не на шутку встревожился. Объяснил Толику, что с точки зрения гражданского права его позиция как стороны судебного спора уязвима и абсолютно не убедительна. А для адвоката важен как результат спора, так и его предмет. Именно они и именно в такой последовательности формируют репутацию. Репутация, сообщил я, способствует притоку к адвокату новых доверителей. Как способствовали притоку новых доверителей победа Александрова в громком деле Веры Засулич или блестящая виктория Плевако в нашумевшем деле люторических крестьян. Не совсем понимая, какую мысль я пытаюсь до него донести, Толик сказал, что на этот счет я могу не беспокоиться. Эта история будет очень громкой. Шуму будет хоть отбавляй. Но именно это и беспокоило меня в первую очередь. Мне очень бы не хотелось, чтобы по городу пополз слух, что я не только участвовал в спорном деле о полном грузовике экскрементов, но еще его и про­играл. Выступать в суде с пламенной речью, доказывая суду, что сделанная у забора куча не настолько хороша, насколько было обещано, — не к этому я готовился, принимая присягу адвоката.

Толик решил зафиксировать доказательства некачественного товара. Он вынул смартфон и включил камеру. Мы отошли подальше, чтобы случайно не оказаться в кадре. Он фотографировал кучу, как Дэвид Лашапель снимал Кристину Агилеру. Он играл со светом и тенью, как Мик Рок, снимавший Дэвида Боуи в конце восьмидесятых. С таким вдохновенным остервенением, придавая деталям большее значение, чем общему фону, не фотографировал фекалии ни один мастер съемки.

На следующий день жена Толика тайком наняла троих рабочих. Те быстро, пока не вернулся с работы Толик, переместили навоз на огород.