EUR 103.2490 Записки адвоката: Потерянный кулон, бедный поэт и Мария-Антуанетта
Поэт Григорий знал: подарок девушке должен выглядеть как автограф Пушкина в альбоме поклонницы — коротко и с намеком. Ну и с чувством юмора, конечно, это главное. Мужчина без чувства юмора как вулкан без извержения. Короче: коротко, с намеком и чувством юмора. Но ни один подарок в указанные критерии не вписывался. Разве что кулон в виде сердечка.
Продавец-консультант с прической Марии-Антуанетты смотрела на клиента фарфоровым взглядом. Так глядят коровы в пустое ведро и Троцкий в будущее. Ее помада цвета коммунистического Интернационала горела между подбородком и бровями, подавая сигнал о четвертом уровне опасности. Не знающая сомнений ступня сорок третьего размера уже полчаса находилась над тревожной кнопкой на случай появления оружия. Истощенный паразитами в виде хореев и амфибрахиев Григорий напоминал Марии-Антуанетте четвертого мужа. Того тоже нужно было нести до дома вместе с сумками. Тот читал прохожим из сумки стихи английского поэта Китса, а ей намекал на симпатию. А когда дело до нее доходило, выпрыгивал из кровати и кричал, что ему нужно срочно записать рифму к слову «конституция». И куда-то убегал. Возвращался на следующий день. А потом вообще покатился по наклонной и перешел либо в секту, либо на мужчин. Стащил из дома серьги для какого-то альманаха, кто бы он ни был. Инфаркт, а не мужчина.
Поэт Григорий продолжал изучать кулон. Пусть сердечко. Банально, зато с намеком. И попросил показать. Не сводя глаз с ничтожества, а ногу — с кнопки, Мария-Антуанетта рукой подтянула к себе требуемую витрину и вынула изделие. Поэт обхватил рукой рот и стал думать как Белинский. А потом вздохнул и отказался.
Он собрался уже уходить, когда опытный взгляд продавца-консультанта не смог нащупать на витрине кулона. Кумачовая улыбка залила лицо Марии-Антуанетты до той степени, за которой померк цвет помады. Наверное, он думает, что сейчас будет вызвана полиция. А поскольку кулона в карманах не окажется, его отпустят. А платить придется ей. Старая схема. Так вот. Никакой полиции. И ее нога сошла с педали тормоза.
Поэт Григорий был очень удивлен, когда неведомая сила оторвала его от пола и понесла вглубь помещения. Пальто трещало от боли. Швабры, полки и тумбы по ходу его движения разлетались в разные стороны. Григорий был всего лишь поэт. Ему был неведом институт гражданского насилия. И он еще никогда не заглядывал в магазины так глубоко.
Унитаз встретил его негостеприимно. Если это политика магазина по привлечению клиентов, то она очень навязчива, решил он. Его лояльность можно было завоевать, просто предложив кофе или дисконтную карту, к примеру. Вообще, посещать туалет поэт Григорий в ближайшее время не планировал. Но спорить с этой страшной женщиной, приказавшей ему выкладывать исчерпывающие аргументы в свою защиту, не хотелось.
— Я вас не понимаю, — сказал он снизу.
— Сейчас поймешь, — пообещала продавец. — Не уйдешь, пока не увижу.
— Что не увидите?
— Золото!
— Где? — спросил поэт Григорий.
— Там! — сказала она, и тяжелая рука легла на голову сидящего.
— Там?! Простите, но вы явно преувеличиваете мои возможности! Если бы я мог так зарабатывать себе на жизнь, зачем бы я сюда пришел?!
Продавщица дотянулась до лежащего неподалеку молотка.
— Выйдешь на улицу, если я увижу золото, — сказала она. Подумала и добавила: — Или не увижу золота.
— Вы вообще знакомы с формальной логикой?! — взбунтовался поэт Григорий. — А третий вариант существует?
— Нет.
Поэт Григорий шел по улице к следующему ювелирному, подняв воротник пальто. В тот — больше ни ногой. Кулон нашелся на витрине, а дикарка даже не извинилась. Надо написать жалобу в прокуратуру. Но ничто не могло омрачить радость предстоящего свидания.
